Устройство «Северянки».

Вверху продольный разрез подводной лодки, внизу слева — поперечный, через научный отсек, справа — через центральный отсек. 1 — подводный телевизор с прожектором; 2 — верхний эхолот; 3 — нижний эхолот; 4 — гидролокатор; 5 — прожекторы дальнего света; 6 — светильники ближнего света; 7 — иллюминаторы; 8 — устройство для взятия проб грунта; 9 — пробный корпус; 10 — легкий корпус; 11 —спальные места первого отсека; 12,—кают-компания; 13 — аккумуляторная батарея; 14 — мостик; 15 — перископы; 16 — рубка; 17 — центральный пост; 18 — пост гидроакустиков; 19 — спальные места четвертого отсека; 20 — камбуз; 21 — дизельный отсек; 22 — электромоторный отсек; 23 — кормовой отсек; 24 — цистерна главного балласта; 25 — научный отсек; 26 — горизонтальные рули

30 ноября 1958 года пришло известие с завода, где готовилась «Северянка», о завершении переоборудования и готовности лодки к плаваниям.

Мы торопимся и в Мурманск летим самолетом. Нас провожают родные и сотрудники. Настроение приподнятое. Не знаю, допускается ли это авиационными порядками, но перед самой посадкой в самолет успели все вместе торжественно осушить бутылку шампанского за успех плавания. Всем нам часто приходилось выезжать в экспедиции, но на этот раз плавание предстояло необычное, и мы, не скрою, волновались. Может быть, поэтому проводы получились особенно теплыми, и понятно, что желание «не подкачать» укрепилось еще больше.

ГЕНЕРАЛЬНАЯ РЕПЕТИЦИЯ

Заполярье в Мурманске чувствуется сильно, но определяется не температурой — в Москве мороз был не меньше, — а тем, что дневного света здесь в это время года почти нет и электрическое освещение на улицах чуть ли не круглые сутки. Мурманск — столица рыбаков. Правда, у него в последние годы пальму первенства настойчиво оспаривает Калининград, но пока здесь больше и рыболовных судов, и рыбаков-мореплавателей, и больше они добывают рыбы.

Мы идем по широким прямым улицам города. Высокие красивые дома от подножий скал спускаются к Кольскому заливу, но сейчас он из-за тумана не виден: слишком сильно парит залив — мороз трескучий, а вода — ответвление теплых струй Гольфстрима — не замерзает!

И мы пошли навстречу мраку и туману, туда, где у одного из причалов, готовая к дальнему броску, приютилась наша «Северянка».

И вот среди косм тумана, временами разрываемого огнями прожекторов, мы еще издали увидели нашу подводную лодку. Застыв на черной воде, она напоминала неподвижную гигантскую рыбину. В воде лодка сидит глубоко, причал высок, и мы смотрим на нее сверху. Корпус окрашен в стальной цвет, узкая полоска носовой и кормовой палуб черная. На взметнувшейся рубке сверкающая белая надпись — «Северянка». Мы почтительно подошли ближе.

Вот она наша подводная лаборатория! С благоговейным и в то же время тревожным чувством мы молча вглядываемся в большую стальную сигару, в которой предстоит провести много дней и ночей.

Было время отлива, и трап, ведущий с причала на лодку, был настолько крут, что спускаться по нему казалось удобнее всего на четвереньках. Но вот мы и несколько прибывших одновременно с нами журналистов вынуждены потесниться: к трапу лихо подкатил грузовик. С него спрыгивают матросы и с видимым удовольствием от физической работы на морозе начинают выгружать мясо — целыми тушами. За мясом следуют разного вида и размера ящики и мешки, тоже с продуктами.

Вдруг где-то внизу, между очень выпуклым бортом лодки и высоким причалом, на котором мы все еще топчемся, раздается какое-то шипение и характерный треск электросварки.