Где-то недалеко прогремел гром. Дождь вдруг припустил, застучал по металлическим стульям, забытым Тони под окном, выходящим в сторону болот, откуда доносился горьковатый аромат травы. Так вот откуда своеобразный запах его кожи! Он впитал сам дух этой неповторимо прекрасной земли!

Тони проснулся не из-за грома, а оттого, что соседняя подушка была пуста, когда он машинально пошарил по ней рукой. В испуге открыл глаза. Слава Богу, Сэнди сидела рядом. До чего же она была хороша! Ладная, пышногрудая, будто налитая соком. Какой же восторг держать ее в объятиях!

— Тебе никогда не понять, как я хочу тебя, Рыжик, — прошептал он.

— О... я тоже хочу тебя! — воскликнула она, кидаясь ему в объятия.

Их губы слились в жарком поцелуе, тела прильнули друг к другу. Его язык погрузился во влажную глубину ее рта, а рука проскользнула к треугольнику волос внизу живота. Сэнди затрепетала, изогнулась дугой. Она испытывала невероятное возбуждение, вызванное прикосновением пальцев к ее нежным потаенным складкам между ногами. Он всегда знал, как податливо откликается она на интимные любовные игры. Без ложного стыда и жеманства, принимая их как нечто естественное между мужчиной и женщиной. Они вместе когда-то постигали те секреты, которые обоим доставляли наибольшее наслаждение, сейчас, после разлуки, как бы припоминали их вновь.

Сэнди задыхалась: так чувственны были его ласки. Губами Тони медленно исследовал каждый уголок тела, зарывался лицом между холмами грудей, овладевал сосками. Он, то осторожно втягивал их ртом, то отпускал, покусывая зубами, и тогда будто молния пронзала ее. Она почувствовала, как твердеет его прижатая к ней плоть. Горячая волна, вызванная упругими толчками, обдала Сэнди. Они еще не сошлись и не познали друг друга, он только возбуждал в ней страсть, равную своей.

Слишком часто, лежа в одиночестве и пялясь в окно, Тони мечтал о том, как будет ласкать ее — трепещущую, полную вожделения. Ему нравилось, что она дает волю своим стонам, они только подхлестывали обоих. Сейчас он сознательно удерживал себя, стараясь именно ей продлить сладость наслаждения.

Сэнди пылала, огонь внутри нее ширился, поднимаясь снизу, пока не схватил всю. Содрогание сотрясло ее тело, и она сразу обмякла.

Тони поцеловал повлажневший лоб.

— Но ты же не... — едва слышно, словно виновато, сказала Сэнди.

— Помолчи, детка. Я получу свое. Мы же никуда не спешим.

В прошлом так иногда тоже бывало. В жизни эгоизмом Тони не отличался, в постели тем более. Умелый любовник, он в первую очередь заботился о женщине, ей стремился доставить удовольствие. Но и Сэнди знала, чем и как отплатить ему — не в качестве благодарности, а в естественном желании одарить ласками, способными и его привести к пику наслаждения.

Она легонько перебирала курчавые завитки на его груди, губами касалась темных окружий сосков, облизывала, словно балуясь, впадинку пупка, спускалась ниже, к возбужденно набухшей мужской плоти, языком исследуя каждый ее дюйм, а когда Тони невольно начинал постанывать, путешествие от завитков на его груди начиналось снова. И ласки становились все откровенней, чувственней.

Тони так в бездну провалился, где нет ни времени, ни пространства, ни проблем, одно лишь — до головокружения — счастливое забытье.

Но наслаждался он не один. Чем больше Сэнди доставляла удовольствий ему, тем сильнее вновь возбуждалась сама. Она опять хотела его. Вот тогда-то, в самый пик обоюдной неуемной жажды, он и обрушивался на нее. Их было уже не разъять. Мощными посылами он задавал ритм, то убыстряя, то замедляя движение своей плоти, а она, то вбирала ее до отказа, то отдалялась.