На ее длинных ресницах дрожали слезы. Когда же она подрастет и научится сдерживать свои эмоции?

— Перестань, Дороти! — Ральф схватил ее за плечи. — Я никогда не испытывал к тебе ни ненависти, ни презрения. Неужели ты не можешь мне простить те несколько минут гнева, который я вылил на тебя, когда подумал, что ты наговариваешь на Маккларти. Я же извинился перед тобой уже тогда. Помнишь? — прокричал он, слегка встряхнув ее, когда она упрямо отказалась отвечать.

— Ты не должен был так думать ни секунды. Ты должен был верить мне! — Она сердито смотрела на него. — Ты меня тогда очень обидел, — добавила она горько.

У них был такой волшебный вечер и такая незабываемая ночь. Она уже начинала верить, что Ральф испытывает к ней нечто большее, чем вожделение. А он одним махом уничтожил все это, обвинив ее в подлых намерениях.

— Прости меня, дорогая. Я надеюсь, что когда-нибудь ты поймешь, что испытывал я в тот момент. Поймешь и простишь. — Обняв ее за плечи, он повел ее к лавочке. — Сядь и послушай мою исповедь.

Он попытался взять ее руки, но она вырвала их из его жарких ладоней и упрямо сложила на груди. Не надо забывать, что она имеет дело с опытным мужчиной, которому не составляло никакого труда очаровать любую женщину, тем более такую доверчивую, как она. Она напомнила себе, чего он действительно хотел от нее: денег ее отца, а не любви, которая все еще жила в сердце.

— Мне было девятнадцать, когда я в первый раз влюбился, — начал он тихо. — Сейчас, когда я вспоминаю то чувство, которое посетило меня, я понимаю, что это была всего лишь игра гормонов. Мы с Сандрой познакомились в ночном клубе. Она была очень красива. Когда я увидел, что она заигрывает со мной, я даже не смел поверить своему счастью. Я влюбился в нее по уши. Все, о чем бы она ни попросила меня, исполнялось в тот же час. Я возил ее в рестораны, покупал ей вещи и украшения, познакомил с родителями. Она добилась того, чего хотела. Однажды она предложила мне не предохраняться, занимаясь любовью, и я согласился, не задумавшись о последствиях. Через несколько дней она написала своей сестре записку и попросила нашего водителя, который ехал по делам в те края, отвезти ее. Она не думала, что он прочтет записку. Однако он прочел и принес ее мне. — Ральф замолчал. Чувство боли, которое он всегда испытывал, вспоминая тот день, мешало ему говорить. Он сделал над собой усилие. — Короче, она писала о неслыханной удаче: подцепила богатого идиота, наивного, как маленький котенок. Специально забеременела, чтобы я женился на ней, обеспечив ей роскошную, безбедную жизнь.

После этого, признаюсь, я стал очень циничным. Особенно, когда стал встречать женщин этого сорта в дальнейшем. Этих красивых, ухоженных женщин, с холодными, расчетливыми сердцами, охотниц за богатыми мужчинами. Вот поэтому, дорогая, твоя новость вызвала у меня такую реакцию. Я понимаю, что это меня не оправдывает, но попробуй меня понять. — Он снова попытался взять ее руки в свои, и на этот раз она не сопротивлялась.

Дороти стало жалко его. Он перестал верить людям. Красивый и богатый, он был лакомым кусочком для женщин, которым важны были деньги. Он привык, что его любят только за богатство. Он и сам стал циником, стал покупать женщин и расплачиваться с ними за любовь деньгами.

— Та злость, которую я обрушил на тебя, относилась не столько к тебе, сколько к Генри. Не зная всех обстоятельств, я был поражен его двойным предательством. Я не мог простить ему ваших страданий и нищеты.