Олег не отрывал глаз от двери бокса, и менее внимательный наблюдатель мог бы, наверное, подумать, что мыслями юноша сейчас там, внутри, возле возлюбленной, но на деле все было несколько прозаичнее: Светлов смотрел на отражение в зеркале своей собеседницы — Иры Зварыч. В отличие от Олега, та находилась в медотсеке по долгу службы: несла дежурство, зримым свидетельством чего служил мушкетон, небрежно лежавший у нее на коленях.

— Все равно не понимаю, — проговорил Олег — вполголоса, словно боясь кому-то помешать. — Какая-то нарочитая бесчеловечность! К тому же, еще и совершенно не рациональная!

— Ты это о чем? — без особого интереса осведомилась из-за его спины Ира.

— Об изгоях, отданных на растерзание Чужой!

— И тебя сейчас волнует именно это?! — изогнув крутой дугой левую бровь, хмыкнула Зварыч. — Ну ты даешь, Светлов! Если, когда там, — показала она раструбом мушкетона на бокс, — буду лежать я, Игорь станет вести за дверью разговоры о политике, я, когда выйду, голову ему оторву!

— Игорь? — переспросил Олег. Не будь ей наплевать, Настя, пожалуй, тоже бы удивилась: ничего такого между Зварыч и Палиенко она на замечала — скорее уж Игорь симпатизировал Даше Макаускайте, а Ира благоволила Киму… Наверное, плохо смотрела.

— Ну, а кто же еще? — невозмутимо пожала плечами Зварыч.

— Ну да… — рассеянно пробормотал Светлов. — А тут какое дело… Там, — кивнул он на зеркальную дверь, — я сейчас уже ни на что не могу повлиять. А здесь…

— Поверь, здесь тоже не можешь, — заявила девушка.

— Один — да, — не стал спорить Олег. — Но если недовольных окажется хотя бы несколько…

— На меня не рассчитывай, — тут же мотнула головой Зварыч. — Я — сама лояльность.

— Я знаю. Хотя до конца и не понимаю, почему. Что такого тебе сделали союзники?

— Да ничего, — пожала плечами Ира. — Просто они оказались в плохом месте в плохое время.

— Но это же люди! Со своими недостатками, но люди! Парни, девчонки!

— Парни и девчонки, которым не повезло. Правильно вчера Руденко сказала: бессердечным убийцей себя чувствовать никому не хочется. Но когда приходится выбирать между своими и чужими — решение очевидно.

— А разве прежде, чем выбирать «между», не надо попробовать сберечь и то, и то? И своих, и не очень?

— Надо. Искали такой вариант. Не нашли.

— Плохо искали!

— Так предложи свой. Мамаев охотно его выслушает.

— Да я их ему вчера вечером уже с десяток предложил!

— Например?

— Самое простое: тупо снизить пайки. Да, будет голодно. Но не смертельно!

— Ну да, дождаться, пока от дистрофии руки перестанут держать мушкетон, и наши шансы в драке с узниками уравняются! К тому же, население форта будет расти. Вон, первая ласточка! — снова ткнула она стволом в сторону двери бокса. — Каждый раз урезать пайку? Или в какой-то момент все же начать избавляться от лишних ртов? Выставляя изгоев за ворота не толпой, а по одному, чтобы Чужой было легче с ними справиться?

— Хорошо, пайку не трогать. Охота. Можно посылать в лес тех же арестантов. Да, это может быть рискованно, но все же шанс. Придет к Виктории Чужая, не придет — это еще бабушка надвое сказала, а едой они начнут себя обеспечивать — еще и нам перепадет! По возвращении из леса будут сдавать мушкетоны под прицелом карабина.