Жуков масса, не меньше десяти тысяч. Все они скопились в небольшой части канала длиной около двухсот метров. Быть может, этому способствовало то, что здесь спокойное течение воды.

Настоящие жители безводных пустынь они, попав в нее, оказались совершенно беспомощными.

Но что завлекло жуков в воду?

В пустынях живет много разнообразных видов жуков-чернотелок. Они потеряли способность к полету, зато их толстая и прочная броня срослась на спине и образовала панцирь, предохраняющий тело от высыхания в климате пустыни.

Вот и сейчас бродят возле нас самые разнообразные чернотелки. Некоторые из них подползают к воде, но решительно заворачивают обратно. Вода им чужда или неприятна. Они даже не умеют ее пить, а необходимую для организма влагу черпают из растительной пищи. Только эти странные небольшие чернотелки не сумели разгадать опасность и попали в непривычную для себя стихию.

Наверное, жуки куда-то переселялись, подчиняясь воле загадочных инстинктов, отправились все сразу в одном направлении и, встретив на своем пути воду, не смогли превозмочь чувства заранее взятого направления путешествия.

Я брожу возле канала, фотографирую протянувшиеся в воде длинные полосы печальной процессии утопленников и вижу одного, за ним другого беспечно ползущих к каналу. Они спускаются вниз, бездумно вступают в воду и беспомощно в ней барахтаются. Это те, кто отстал от всеобщего помешательства. Откуда им, таким глупцам, почувствовать смертельную опасность. Они — тупые заведенные механизмы, неспособные даже разглядеть своих погибших сородичей.

Хитрый ктырь

Под ногами шуршит песок и посох равномерно и мягко постукивает о дорогу. Впереди бесконечные песчаные холмы, покрытые редкими кустиками белого саксаула. Скоро ли кончится песчаная пустыня? Наконец показались темно-красные скалы Большого Калкана. Там наш бивак.

Во всем сказывается осень. Главное же, не стало насекомых. Кое-где перебежит дорогу песчаный муравей, на длинных ходульных ногах проковыляет чернотелка, сверкнет крылом песчаная кобылочка. Но вот откуда-то появилась хищная муха-ктырь — Апоклеа-травиалис. Он какой-то особенный. Пролетит вперед, сядет на дорогу, повернется головой навстречу и, уставившись большими черными глазами, рассматривает меня. И так много раз. Что ему надо? Неужели такой любопытный?

И снова мерное шуршание шагов, постукивание посоха, и теперь еще этот неожиданный спутник. Понравилось со мной. Ну что же, может быть, и до бивака вместе доберемся. Но из-под ног неожиданно вылетает большая муха, ктырь бросается на нее. Удар сверху, падение вместе на землю, несколько секунд неподвижности, и удачливый охотник поднялся вместе с добычей в воздух и летит от дороги прочь в сторону.

Так вот зачем он меня провожал! Ожидал, когда из-под моих ног вылетит напуганное насекомое. Чем плоха уловка. Даже в этой глухой пустыне, где нет скота и давно уничтожены джейраны, архары и другие крупные звери, сейчас пригодилась. Интересно узнать, что это, древний инстинкт, проснувшийся в ктыре, или, быть может, личный и случайно приобретенный опыт. Впрочем, так ведут себя многие животные. Рядом с поездом летит кобчик, ожидая, когда из придорожных зарослей вылетит напуганная грохотом железа пичужка. Провожает автомашину лунь, высматривая, не шелохнется ли осторожная мышка, затаившаяся в траве, во время похолодания возле овец кружатся ласточки и ловят на лету поднятых из травы мошек, а скворцы усаживаются на спины пасущихся животных и оттуда высматривают потревоженных кобылок.

Через несколько лет я снова на Поющей горе, и опять вышагиваю по знакомой дороге. По ней давным-давно никто не ездит, песком занесло колею.

Высматривая добычу, ктырь ворочает головой.

Возле меня беспрестанно летают небольшие стрекозы-симпетрум: охристо-желтые самочки, красно-карминные самцы. Каждая стрекоза, снявшись со своего наблюдательного пункта, летит вперед, провожает пять-десять метров, повернувшись головой ко мне, брюшком вспять.