Где-то заржала лошадь, еще одна, по фиолетовому небу, волоча за собой ярко-золотую колесницу Гелиоса, промчались кони, выбивая из звезд фонтаны разноцветных искр.

Вся эта картина завораживает и притягивает своей необычностью, волшебностью. Заиграла тихая музыка, словно кто-то невидимый, постукивает серебряным смычком по струнам и они отвечают ему ласковым сияющим смехом.

Они появились откуда-то сбоку; росинки-звездочки отлетели в сторону, словно уступая им дорогу. Их было двое. Высокие, красивые, с длинными волосами, лицами, наполненными грустью и страданием. Молодые и старые одновременно, как Боги. Впрочем, это и были Боги. Мои Боги. И они пели. Их голоса, звонкие и яркие, как первые лучи рассвета, разносились над всем полем, уносились куда-то вдаль, и таяли в бесконечных глубинах космоса.

Эй, скачите, кони,

Разрывая путы

Времени и космоса,

Связывая звезды.

Мы поем в два голоса,

Песни - наши слезы.

Вечность нам могилою, заживо закопаны

Жизнью награжденные, жизнию мы прокляты.

Боги обреченные, мы в грехе, как в копоти,

Мы мертвы пожизненно,

Мы слепы всезнанием,

Наша ограниченность

Нашим оправданием.

В сером ряду личность

Это лишь страдание...

Эй, скачите, кони, годы разрывая.

Мы уходим в вечность, мы идем, страдая.

Песня - бесконечность, слезы - наше знамя...

"Слезы - наше знамя..." - повторила сестренка-Ночь, пряча эту картину.

- Неужели это - Боги?

- Это твои Боги. Разве ты не знаешь, что Бог-Создатель многолик, и к каждому поворачивается другим лицом? Многоликий Брама.

В окно влетел петух. Ярко-рыжий, даже близко к золотистому. Он покосился на мальчика красным глазом и неожиданно спросил:

- Можно кричать?

- Подожди, еще рано.

Петух кивнул и удобно примостился на полке, рядом с распятьем.

Мальчик вдруг протянул ко мне свою ладошку. Я не успел даже отреагировать: раз, и ладонь вошла мне в грудь. Раз - и обратно.

В руках мальчишки что-то негромко тикало: тик-так, тик-так.

- Что это? - спросил я.

Сердце. Твое. Хочешь - на, посмотри.

Я взял его в руки. Тяжелое, величиной с кулак. Отливает разными цветами и тикает. Как часы. Как что??? Часы???

Мальчик кивнул:

- Ты ведь Командор, зачем тебе сердце?

- Но как же, - я не знал, что сказать, - но ведь без него нельзя...

Как видишь, это просто глупые предрассудки. Иметь сердце так же не обязательно, как, допустим, честь, совесть. Зачем оно тебе?

А действительно, зачем?

- Я человек, и у меня должно быть сердце. Должно.

- Ты хочешь сказать, что эта тикалка тебя больше не устраивает?

- Нет. Где мое настоящее сердце? Я хочу его обратно! Верни его мне!

- Хорошо.

Я опять не успел ничего сделать. Да что там сделать, даже понять ничего не успел. Мальчик быстро сунул руку под футболку. Что-то захрустело.

В его раскрытых ладонях билось сердце. Настоящее, истекающее кровью.

К горлу подступил горький комок.

- Что это?

- Ты ведь хотел свое сердце? Вот оно, возьми.

Я автоматически протянул руки, и мальчик вложил в них сердце.

Оно билось не механически, как часы, нет. В его биении чувствовалась жизнь и большая сила.

- Пора, - сказал петух.

- Да, сейчас. - отмахнулся мальчик. - Ну что, возьмешь его?

- А ты?

- Не беспокойся, все будет хорошо. У нас есть возможность отдавать свое сердце, не теряя его.

- У кого "у нас"?

- У ТЕХ, КТО СВЕТ. У НЕСУЩИХ СВЕТ. У Рыцарей Ночи. У Богов.

- Что, опять Боги?

- "Ищи Богов в себе..." - с улыбкой процитировал мальчик, - так что, берешь?

- Беру.

- Но будет очень не сладко.