Ей было неудобно задерживать гостей, но она с неослабным вниманием изучала документы, чем вызывала невольное уважение и гостей, и Малыша.

Подписав документы, всем троим вручила свои визитные карточки. И пригласила гостей к столу, где их ожидал кофе.

Ночью сквозь сон Анна услышала тихий настойчивый зов: «Вставайте, прошу вас…» Открыла глаза, смотрела в потолок. Еще не вполне сознавая, где она и который теперь час, подумала: «Сон приснился. Странный, тревожный…» Но зов повторился: «Вставайте, но не пугайтесь, у меня нет дурных намерений».

Повернулась. За письменным столом, склонив голову над ее рукописью, сидел человек.

— Кто вы? Что вам угодно?

Анна приподнялась, закрыла грудь одеялом. На фоне ночного полумрака и звезд, глядевшихся в окно, отчетливо был виден силуэт мужчины. Вроде бы знакомый.

— Я, Малыш. Не пугайтесь, не вздумайте кричать. Мы оба в опасности.

— Как вы сюда попали?

— Это для меня несложно, — я от всех комнат имею ключи.

— Мы в опасности?

— Да, Анна. Смертельная опасность.

— В чем же дело? Кто нам угрожает?

— Хозяин дома умер, нынче вечером.

— Умер? Силай Михайлович?

— Да, Силай Михайлович умер. Его сын в Варне, в состоянии наркотического шока. В дело вмешались иностранные разведки, — через охрану, нашу охрану… Англичане нас переиграли, они взяли верх и решили нас с вами изолировать от мира.

— Нас с вами? Но я при чем?

— Не спрашивайте, у нас мало времени. И остался один путь — к морю. Все другие заблокированы.

Сознание Анны стало проясняться, мысль работала быстро и четко, она старалась понять, правду ли ей говорил Малыш. И если правду, — чего он хочет.

— Я знаю, — заговорил он, упреждая ее догадки, — вы мне не верите. Но подумайте: если бы я имел дурные намерения, зачем бы мне вас будить? У меня есть средства усыплять, ввергать в шоковое состояние, и мои люди доставили бы вас куда угодно. Но все обстоит иначе, — к сожалению, иначе, — и наше с вами положение плачевно.

— Но почему наше, при чем тут я?

— Да, это вам, Анюта, трудно понять. Им нужен я, мои деньги и мой талант изготовлять банковские документы. Но я имел глупость однажды сказать: «Моя судьба решена, жить буду там, где живет Анна Воронина». И вот теперь вместе со мной они хотят прихватить и вас, так сказать, для полного комплекта. Чтобы я не волновался и делал им нужные документы. Это сработал Фридман по наущению Бориса Иванова.

Малыш добавил:

— Пожалуйста, не включайте свет. Скорее одевайтесь — и пойдем.

Анна решилась:

— Отвернитесь.

— Да-да, я не смотрю.

Он повернулся лицом к окну. Вдалеке, в пяти-шести милях от берега, он видел две светящиеся точки — это сторожевые катера, бороздящие волны на траверзе кораблей, их поджидают. А где-то у берега, недалеко от «Шалаша», приготовлен небольшой катерок. На нем решено доставить «двух русских» на борт сторожевого военного корабля.

Анна оделась быстро, побросала в дорожную сумку весь свой багаж, и они на лифте спустились к беседке, а оттуда — к причалу.

Анна вошла в кабину «Назона», Малыш натянул цепь, повел катер вдоль причала, вывел его из канала и, садясь на корму, с силой оттолкнулся. «Назон», покачиваясь на мелкой ласковой волне и увлекаемый ею, удалялся от берега.