— Привет! — повторил я и небрежно, так сказать, по-братски, положил руку ему на плечо. — Рыбачишь?

— Эй! Поосторожней! — воскликнул он, покачнувшись.

Такое надо делать либо сразу, либо никогда. Я закрыл глаза и пнул его что было сил. Раздался вопль, потом послышались какие-то непонятные звуки и громкий всплеск, после чего время продолжало идти своим чередом.

Я открыл глаза. Как раз в эту минуту Освальд вынырнул на поверхность.

— Помогите! — завопил я, скосив глаза на кусты, откуда должен был появиться малыш Бинго.

Кусты даже не шевельнулись.

— Кто-нибудь! Помогите! — снова завопил я.

Мне бы не хотелось наскучить вам своими театральными воспоминаниями, но я вновь хочу вернуться к тому спектаклю, где я играл роль дворецкого. Мне нужно было поставить поднос на столик, выслушать несколько слов от героини и уйти. Так вот, в тот вечер рассеянная девица забыла о своём выходе, и прошло не меньше минуты, прежде чем поисковая партия наткнулась на неё и приволокла на сцену. А я тем временем стоял как пень, не зная, чем всё это кончится. Жуткое ощущение, можете мне поверить, и сейчас я чувствовал примерно то же самое, если не хуже. Только теперь я понял, что означала фраза «время остановилось», которую так любят современные писатели.

А пока что Освальд погибал во цвете лет, и мне подумалось, что по этому поводу необходимо принять какие-то меры. Правда, парень не вызывал у меня особых симпатий, но этого было всё-таки недостаточно, чтобы позволить ему утонуть. Нет ничего более неприятного, чем вид на озеро с моста, но в моём положении выбирать не приходилось. Я скинул куртку и бросился в воду.

Я никогда не понимал, почему вода становится мокрее, когда ты ныряешь в одежде, а не просто купаешься, но, поверьте мне на слово, так оно и есть. Я пробыл в озере не больше трёх секунд, а уже чувствовал себя как тот, о котором пишут в газетах: «Очевидно, труп находился в воде не менее трёх дней». Мне было ужасно неуютно.

В этот момент сценарий изменился. Я предполагал, что схвачу мальчишку за шиворот и бесстрашно выволоку его на берег. Но Освальд не пожелал ждать, когда его выволокут. Отфыркавшись и протерев глаза, я увидел, что он находится ярдах в десяти от меня и уверенно плывёт к берегу по-собачьи. Это зрелище окончательно сломило мой дух. Как вы понимаете, при спасении утопающих самое главное, чтобы они оставались на месте и особо не рыпались. А если утопающий вдруг начинает плыть самостоятельно и при этом может дать тебе в заплыве на сто ярдов сорок ярдов форы, что тогда? Когда я с трудом добрался до берега, мальчишка, по-моему, уже подходил к дому. Короче, как ни крути, мой план с треском провалился.

Мои раздумья прервал шум поезда, идущего в тоннеле. Гонория Глоссоп снова смеялась. Она стояла рядом со мной и как-то чудно на меня смотрела.

— Ох, Берти, вы такой забавный! — сказала она. Поверьте, уже тогда мне показалось, что голос её звучит зловеще. До сих пор девица называла меня не иначе, как мистер Вустер. — Какой вы мокрый!

— Да, я мокрый.

— Скорее бегите в дом и переоденьтесь.

— Хорошо.

Я выжал из своей одежды пару галлонов воды.

— Какой вы забавный! — повторила она. — Сначала вы самым необычным образом сделали мне предложение, а потом столкнули Освальда в воду, чтобы спасти его и произвести на меня впечатление своей храбростью.

Как только мне удалось частично избавиться от воды в лёгких, я попытался исправить эту ужасную ошибку с её стороны.

— Нет, нет!

— Он сказал, что вы его толкнули, и я видела это собственными глазами. О, я не сержусь, Берти! Я польщена! Но я считаю, мне необходимо вами заняться. Вам нельзя больше оставаться без присмотра.