|
В комнате теперь висел запах! Он не выветрился бы, даже если б убийца открыл окно. То есть вошедшие на следующий день в комнату Тао Чжэнькуня люди могли бы учуять его, и негодяй попал бы под подозрение. Убийца не мог позволить себе рисковать. В порыве отчаяния он подумал: отчего бы не пойти проторенной двадцать лет назад дорожкой? Вероятно, все подумали, что убийца поступил так, чтобы воссоздать сцену давнего убийства. Однако он лишь маскировал свой запах. Думаю, дальше объяснять не надо. Все и так всё поняли. Верно, этот был стойкий запах, который пристал к убийце, пока он готовил нам ужин из морепродуктов, и которым же потом пропиталась комната Тао Чжэнькуня после его смерти. Сырые морепродукты пахнут очень сильно, и если после них сразу не помыть руки, то пиши пропало. Убийца не смог бы отмыться даже в Хуанхэ.
Все проследили за взглядом Чэнь Цзюэ, включая меня. Никто не мог поверить; по комнате пробежали изумленные восклицания. Чэнь Цзюэ твердо сказал: – Дядя Чай, убийца – вы. 4
Несмотря на то что Чэнь Цзюэ публично огласил его имя, дядя Чай продолжал неподвижно стоять на том же месте, сохраняя беспристрастное выражение лица. Казалось, будто вышесказанное не имело к нему никакого отношения. – Профессор Чэнь, вы шутите? – спустя долгое время выдавил из себя дядя Чай. Он все еще выглядел невозмутимым. Его непринужденный вид даже заставил меня засомневаться в выводах Чэнь Цзюэ. – У меня три пули, каждая из которых может убить вас, – понизил голос Чэнь Цзюэ. – Вывод о запахе – лишь одна из них. – О! Мне даже интересно, что представляют собой две другие. Я хотел бы услышать подробности, – дерзко сказал дворецкий, вздернув брови. – Есть еще момент с одеждой Тао Чжэнькуня. – То есть? – с напускным любопытством спросил дядя Чай. – Вы побоялись случайно испачкать одежду краской, пока красили стены. Это могло принести вам кучу неудобств. – И что? – А то, что для работы вы сняли свою одежду и надели вещи Тао Чжэнькуня: если б краска пристала к одежде, то не к вашей. Если б вы вдруг сменили наряд, это вызвало бы у нас подозрения. А если б оставили Тао Чжэнькуня лежать в трусах, ваш мотив был бы слишком очевиден. Поэтому лучшим вариантом было раздеть его догола. – Профессор Чэнь, у вас такое богатое воображение… Тогда позвольте спросить, почему никто другой? С какой стати вы подозреваете лишь меня одного? – Потому что в кладовке дождевики. – Простите, не понимаю, что вы имеете в виду. – В кладовке дождевики, но все они большого размера. К сожалению для вас, вам они не подходят. Другие люди могут надеть их и совершить преступление, а вы – нет. Потому что вы чересчур низкого роста. Для вас было бы очень неудобно работать в дождевике, который настолько велик; это повлияло бы на процесс покраски стен, поэтому вы и стянули одежду с Тао Чжэнькуня. Выражение лица дяди Чая стало меняться: от спокойного взгляда не осталось ничего. Он выглядел растерянным. Некогда расслабленные мышцы его лица вдруг сжались. Конечно, это только мои личные наблюдения, которые могут не совпадать с мнением других людей… – Догадки, для которых нет доказательств. Нельзя пользоваться дождевиком из-за небольшого роста? Ну так Чжу Цзяньпин тоже невысокий и может быть подозреваемым в преступлении. Вы считаете, что я совершил убийство Гу Яна и Тао Чжэнькуня, но тогда, будьте любезны, предоставьте доказательства! Я стар, но это вовсе не значит, что можно повесить на меня несправедливые обвинения. Не стану подписываться под клеветой! Если вы настаиваете на том, что это сделал я, тогда скажите, как я убил Гу Яна? Неужели старый хрыч вроде меня обладает способностью проходить сквозь стены? – хрипло сказал дядя Чай. – Чтобы убить Гу Яна, совершенно не нужно уметь проходить сквозь стены, – мягко ответил ему Чэнь Цзюэ. |
