А если б полиция сразу же ворвалась в дом? Дядя Чай не стал объяснять, но, может, у него имелся запасной план… В этом мире возможно многое.

Настоящее имя дяди Чая – У Ханьминь. Эту информацию я узнал намного позже. И хоть она уже и не имеет значения, я хочу оставить ее здесь. Мы с Чэнь Цзюэ не ходили на последнее судебное заседание. Говорят, что когда судья огласил приговор У Ханьминю, тот тут же вздохнул с облегчением. Я догадываюсь, что теперь человеком, которого он сильнее всего хотел убить, был он сам.

Чжу Цзяньпин после всего пережитого отправился в США продолжать свою карьеру иллюзиониста, и мы иногда видим его выступления по телевизору. Всякий раз, когда он там появляется, Чэнь Цзюэ не может удержаться от смеха. Однажды к нам на улицу Сынань приехал Чжэн Сюэхун. Едва переступив порог, он тут же утянул Чэнь Цзюэ на разговор в его кабинет, где они обсуждали абсолютно непонятные для меня научные проблемы. Что же до профессора Ван Фанъи, то мы больше не видели ее после всех событий, но она звонила нам несколько раз поболтать. По ее словам, Чжао Шоужэнь ушел на пенсию и готовится написать автобиографию, где расскажет о своей работе в уголовной полиции. Ван Фанъи поторапливает его с написанием и от его имени уже связалась с издательством. Я думаю, если книга увидит свет, эпизоды с Обсидиановым особняком наверняка обеспечат ей большие продажи. Какую оценку он даст Чэнь Цзюэ? Время покажет…

И, конечно, о Чжу Лисинь.

К сожалению, я не получил ее благосклонности. Вернее, она даже не дала мне шанса. Я не понимаю, почему все так вышло. Возможно, у нее совсем не было чувств ко мне.

После окончания истории с Обсидиановым особняком Чжу Лисинь улетела одна в Великобританию. Она говорила, что собирается там учиться и, возможно, на родину уже не вернется. Я хотел было уговорить ее остаться, ведь так много хотел ей сказать, но сдержался. Из этого все равно ничего не вышло бы, к тому же ее жених, которого она сильно любила, совсем недавно скончался. Боюсь, пройдет еще много времени, пока она сможет восстановиться, унять боль утраты. Раз уж так вышло, то я от всей души желаю ей счастья в будущем. Я всегда буду вспоминать время, которое провел с ней.

В аэропорту, улетая, Чжу Лисинь помахала мне рукой и сказала на прощание:

– Хань Цзинь, ты всегда будешь моим хорошим другом.

Я улыбнулся и помахал ей в ответ, пожелав счастливого пути. На расстоянии она наверняка не заметила слез в моих глазах.

Проводив Чжу Лисинь, я в подавленном расположении духа вернулся в наш дом на улице Сынань, где застал Чэнь Цзюэ лежащим на диване и ухмыляющимся. В первую секунду мне хотелось его придушить, как это случалось не раз. После истории с Обсидиановым особняком он вернулся к своему прежнему образу жизни. Чжэн Сюэхун связался с несколькими университетами, в надежде вернуть Чэнь Цзюэ в академический мир и заставить его продолжить незавершенные научные изыскания. Но мой друг, похоже, уже не хотел браться за старое и сказал, что подумает. Вот чудак… Честно говоря, я живу с ним, бывшим одноклассником из начальной школы, уже более полугода, но до сих пор совершенно его не понимаю. Иногда он надежен и серьезен, а иногда придурковат, и его настроение вечно скачет: то радость, то грусть. С человеком с таким характером ужиться непросто, и если б не мое колоссальное терпение, наши пути давно разошлись бы.

Дело Обсидианового особняка сильно повлияло на Чэнь Цзюэ. Он привык к подобным убийствам, но в этот раз погибший был его лучшим другом. Обычно он не обсуждал со мной подробности этих событий и притворялся, будто они для него ничего не значат.

Лишь однажды я почувствовал колебания его настроения.