В шесть минут одиннадцатого на следующий день я позвонил знакомому копу из Северного Голливуда. Мне ответил мужской голос:

— Детективы.

— Это ты, Григгс?

Это был мой второй знакомый из Северного Голливуда. Чарли Григгс.

— А это кто?

— Догадайся с трех раз.

Григгс повесил трубку.

«Не правда ли, хорошее чувство юмора?»

Я снова набрал номер, и мне снова ответил Григгс.

— Ладно, даю тебе подсказку. Меня называют Королем Детективов и Рок-н-Ролла, — заявил я. — Но родился я не в Тапело, штат Миссисипи.

— Я сразу догадался, что это ты. Мне было просто любопытно, позвонишь ты еще раз или нет. Хех-хех-хех, — Григгс всегда так смеется.

— Дай мне Лу.

— А волшебное слово?

— Да ладно тебе, Чарли!

— Что нужно сказать, умник? Хочешь говорить с Лу, говори, что нужно сказать. Хех-хех-хех.

А ведь он уже вполне взрослый.

— Я еще до тебя доберусь, Григгс!

— Хех-хех-хех.

Григгс явно напрашивался.

— Я дам Джо твой адрес.

Смех прекратился, и примерно через сорок секунд Лу Пойтрас взял трубку:

— Я плачу своим ребятам не за то, чтобы они с тобой лясы точили.

— Григгс вот уже пятнадцать лет нормально не работает.

— А мы ему платим не за то, чтобы он работал. Мы его держим, потому что он приколист. Вроде тебя.

Еще один комедиант выискался.

— Четыре месяца назад во время ареста в Южно-Центральном округе, который производил отряд КБР, погиб человек. С кем я мог бы об этом поговорить?

— Подожди. — Пойтраса не было минут восемь. Вернувшись, он сообщил мне: — Подозреваемого звали Чарльз Льюис Вашингтон.

— Хорошо.

Я записал новые сведения в блокнот.

— В Голливуде работает один парень. Зовут его Энди Мэлоун, он был моим напарником. Сейчас он начальник дневной смены. Недавно ушел из семьдесят седьмого. Хочешь с ним пообщаться?

— Хочу.

— Я ему позвоню и договорюсь.

— Спасибо, Лу.

— Не забыл, что ты мне должен двенадцать баксов?

Я пощелкал языком, делая вид, что нас разъединили. Это всегда срабатывает.

Через сорок минут я припарковался перед стеклянной дверью полицейского участка Голливуда и прошел мимо трех чернокожих женщин, стоявших на тротуаре у входа в комнату для посетителей с высоким потолком и полом, выложенным белой плиткой. На стене у стеклянной входной двери висит телефон-автомат и стоят мягкие стулья, чтобы можно было со всеми удобствами ждать своей очереди. Стены выкрашены в голубой цвет, стекло пуленепробиваемое. Длинный стол, покрытый жаростойким пластиком, за которым сидели трое полицейских в форме — две женщины и мужчина, — отделял от входа три четверти помещения. Одна женщина и мужчина разговаривали по телефону, вторая женщина что-то писала в маленьком черном блокноте. Рядом с телефоном-автоматом расположились мужчина и женщина. Латиноамериканцы. Мужчина сидел, упершись локтями в колени, и медленно раскачивался. Вид у него был озабоченный. Женщина гладила его по спине и что-то тихонько нашептывала на ухо. У нее тоже был озабоченный вид.

Я прошел мимо них к женщине-полицейскому, которая писала в блокноте.