Ее слова резанули Джино по сердцу.

— Для вас обоих я всегда делал все, что мог. Так, как мог…

— Но этого оказалось недостаточно! — злорадно бросила Лаки.

На улице раздался вой полицейских сирен. Коста подошел к окну, стараясь рассмотреть, что происходит внизу.

— Убирайся и приведи сюда Дарио! — заорал на него Джино.

Коста исчез. Лаки вздохнула.

— Мне пора. Видишь, мы не можем даже разговаривать — ты и я. И никогда не могли.

— Ты сказала, что я не был настоящим отцом, — простонал Джино. — А ты? Ты была порядочной дочерью? Побеги из школы. Траханье с прохожими. Отправилась в…

— Не была, — Лаки перебила отца, в ней клокотала ярость. — Но если бы и была — так что?

— И она говорит « так что»! Так что? — Джино печально покачал головой. — Ты права. Лаки. Мы живем в разных измерениях — ты и я. Можешь идти. Семь лет — и ни одной хотя бы открытки. Вот это дочь.

— Ты сам мне не писал! — бросила она в ответ. Внезапно Джино почувствовал себя усталым. Раздался стук в дверь.

— Кто там еще? — недовольно спросил он.

— Это Коста. Откройте, быстрее!

Лаки подхватила свою сумочку. Ей хотелось расплакаться — она и сама не знала почему.

Джино распахнул дверь, и в номер ввалился Коста, белый и дрожащий.

— В Дарио стреляли, — выдохнул он. — У входа в отель. Он мертв.

— Матерь Божья! — вскричал Джино. — Матерь Божья!

Лаки окаменела.

Резким движением ударив себя кулаками в грудь, Джино спотыкаясь побрел к кушетке. С губ его сорвался стон.

— В чем дело? ; — Лаки вздрагивала. — В чем дело? Что с тобой?

Он вновь застонал, лицо его стало серым. В одно мгновение Джино состарился, на глазах превратившись в того, кем и был, — в семидесятилетнего старика.

— Я… думаю… что… это… серде… — едва слышно выговорил Джино. — Вызовите… врача… скорее…

ПЯТНИЦА, 15 ИЮЛЯ 1977 ГОДА. НЬЮ-ЙОРК. ВЕЧЕР

Держа в руке панель дистанционного управления, Энцо торопливо нажимал па кнопки, переключаясь с канала на канал, с одной программы новостей на другую.

— Дорогой, — плаксиво протянула пышная блондинка, развалившаяся на роскошной, королевских размеров кровати в одних чулках розового цвета, — я хочу посмотреть « Любовные игры».

— Ради Бога, оденься! — буркнул Энцо. — Твои сиськи надоели мне уже на месяц вперед.

— А я думала, они тебе нравятся. — Она обиделась.

— Одевайся, дура! Я специально вызвал этого парня из Голливуда, чтобы он посмотрел на тебя. Одевайся и помолчи!

Все еще обиженная, женщина поднялась с постели, мимоходом восхитилась собой в зеркале и прошествовала в ванную.

Энцо усмехнулся и вновь принялся нажимать кнопки. Жалкая шлюшонка — только на одно и годится. Однако ему нравилось входить в зал ресторана с такой спутницей, от которой присутствовавшие глаз не могли отвести, — а эта была одной из лучших. Имоджин. Восемнадцати лет. Бывшая победительница конкурса «Киска месяца». Объем груди — сто пять сантиметров. Такой у Энцо езде не бывало.

Этой самодовольной шлюхе не терпелось стать кинозвездой. Ну так он ее звездой и сделает. Тоже мне штука.

— Вик! — громко позвал Энцо.