Она растерла онемевшие запястья и расправила плечи. Затем справила нужду. Жизнь сразу показалась не такой ужасной.

— Будете есть? — спросила девушка. Даниэль бросила взгляд на кусок сыра, кружку с водой и отрицательно покачала головой.

— Когда вы снова придете? — спросила она.

— Не знаю. Наверное, когда он мне прикажет.

— Понятно. Вы можете сказать, где я сейчас нахожусь? Все еще в Бретани?

— Да, мадам. В пяти милях от берега пролива. Этот дом принадлежит моему отцу. Он предоставил его графу за приличную сумму. Граф оплатил также и мои услуги, поэтому теперь я не могу его ослушаться. Если он выкажет недовольство, то отец меня изобьет. Тогда я не смогу в следующий раз что-нибудь для вас сделать.

— Не бойтесь, милая. Я вас не подведу. Как вас зовут?

— Жаннет. Миледи, если вы не будете есть, то мне придется…

— Понимаю.

Даниэль присела на своем жестком матраце, и Жаннет снова связала ей за спиной руки.

— Я постаралась сделать не слишком тугой узел… Но слабее — не могу.

— Спасибо.

Вновь тихонько скрипнула дверь, и Жаннет ушла. Даниэль задумалась. Итак, она заперта в темной комнате сельского дома в пяти милях от Ла-Манша. В ее импровизированной камере нет ничего, кроме этого матраца, помойного ведра и низенького столика в дальнем углу, до которого ей все равно не добраться. Бежать отсюда невозможно. Боже, сколько раз ей приходилось буквально ходить по краю пропасти! Но в такое ужасное и безнадежное положение Даниэль попала впервые…

Прошло еще около шести часов, и на пороге комнаты возник Эстэф со свечкой в руках. Укрепив ее на столике, он подошел к Даниэль:

— Итак, крошка, вы все еще не испытываете никаких неудобств?

— Никаких, сэр.

— Неправда. Мокрая одежда никак не способствует комфорту.

Он наклонился и бесцеремонно похлопал Даниэль по мягкому месту. От возмущения у нее

перехватило дыхание. Но Эстэф, не обращая на это внимания, принялся расстегивать пуговицы на ее рубашке. Даниэль сжалась, как пружина, и, резко распрямившись, ударила Эстэфа ногами в живот. Тот вскрикнул от боли и отскочил на шаг.

— Этого вам не стоило делать! — вкрадчиво сказал он и вдруг наотмашь ударил Даниэль по лицу.

Слезы брызнули у нее из глаз, на разбитых губах почувствовался соленый привкус крови.

— Предпочитаете, чтобы вас раздели мои люди? — прошипел Эстэф. — Будьте уверены, они сделают это с превеликим удовольствием.

Он с силой дернул за воротник рубашки, разорвал ее пополам и долго изучал обнаженную грудь Даниэль. Затем стал стаскивать с нее мокрые бриджи. Она лежала неподвижно, понимая бесполезность сопротивления. Это вывело Эстэфа из себя.

— Даже не желаете оказать мне сопротивление? — вновь зашипел он, ощупывая все ее тело. — Ну ничего! Еще немного, и вы приползете ко мне сами!

Даниэль собрала оставшиеся силы и чуть слышно спросила:

— За что? Что я вам сделала?

Эстэф злобно усмехнулся:

— Вы лично не сделали мне ничего. Но отец вашего мужа обесчестил мою мать. Я дал клятву отомстить за это оскорбление и орудием своего мщения избрал вас. Скоро сюда в поисках исчезнувшей жены заявится ваш муж, но к тому времени графиня Линтон станет послушной игрушкой в руках графа д'Эстэфа, в чем ваш супруг будет иметь возможность убедиться. Затем я его убью.

Даниэль облизнула кровь с разбитых губ и с сарказмом в голосе произнесла:

— Вы не учли одного, сэр. Мой муж погиб. Уильям Питт сообщил мне об этом незадолго до нашего отъезда во Францию. Вы можете делать со мной все, что захотите. Но граф Джастин Линтон уже не узнает об этой изощренной мести Ролана д'Эстэфа его дому.

Новый сильный удар по лицу свалил Даниэль на матрац.