— Я не от медведя бежал, мой повелитель. Я нашел его — нашел владыку Шардика, но он вот-вот заснет смертным сном. Где тугинда?

— Я здесь, — раздался голос позади него. — Далеко ли идти, Кельдерек?

— Нет, он совсем близко, сайет… еле живой от увечий, насколько я могу судить. Он лежит без движения уже больше суток. И непременно умрет…

— Не умрет, — отрезала тугинда. — Если это действительно владыка Шардик — не умрет. Веди нас к нему, скорее!

Подойдя к краю ложбины, Кельдерек молча указал рукой и стал пристально наблюдать за своими четырьмя спутниками. Бель-ка-Тразет невольно вздрогнул и отвел глаза, словно устрашенный представшим взору зрелищем, — во всяком случае, так казалось. Если он и впрямь испугался, то быстро совладал с собой и присел на корточки за зарослями бурьяна, уставившись на исполинского зверя напряженным, настороженным взглядом, каким смотрит вперед лодочник, гребущий через бурную реку.

Мелатиса, едва глянув вниз, закрыла глаза и прижала ладони к бескровным щекам. Потом повернулась кругом и упала на колени, точно пораженная в самое сердце ужасным известием.

Шельдра и тугинда остановились на краю впадины, не обнаруживая страха и не пытаясь укрыться. Девушка с совершенно бесстрастным лицом стояла позади и чуть слева от своей госпожи, твердо упираясь в землю широко расставленными ногами, свободно опустив руки. Ничего похожего на позу испуганного человека. Несколько мгновений она неподвижно смотрела вниз, а потом, словно вспомнив о своих обязанностях, вскинула голову и выжидательно уставилась на тугинду.

Тугинда сцепила руки на животе и не шевелилась, лишь плечи слегка поднимались и опускались в такт дыханию. Вся ее фигура производила странное впечатление невесомости: казалось, она вот-вот воспарит на землей и плавно слетит в ложбину. Голова у нее была чуть наклонена набок, по-птичьи настороженно; однако, несмотря на видимое напряжение, тугинда казалась не более испуганной, чем стоявшая рядом служанка.

Бель-ка-Тразет поднялся с корточек; тугинда повернулась и серьезно, внимательно посмотрела на него. Кельдереку снова вспомнилось, как позапрошлой ночью Мелатиса молча вглядывалась в лица мужчин, с трудом достигших Верхнего храма, и как сам он стал в своем роде избранным и посвященным. Вне сомнения, тугинда тоже обладала даром прозревать людские сердца, не задавая вопросов.

Чуть погодя она отвернулась от Бель-ка-Тразета и спокойно промолвила:

— Шельдра, ты видишь, что это владыка Шардик?

— Да, это владыка Шардик, сайет, — ответила девушка ровным тоном, каким произносят литургические ответы.

— Следуй со мной вниз, — велела тугинда.

Две женщины уже спустились с откоса на несколько шагов, когда Кельдерек спохватился и тронулся за ними следом. Бель-ка-Тразет схватил его за руку:

— Не будь дураком, Кельдерек! Медведь их убьет. А даже если нет, тебе не обязательно лезть в это бессмысленное дело.

Кельдерек изумленно взглянул на барона. Потом, без тени презрения к этому седому покалеченному воину, но с новым, незнакомым ощущением неподвластности его воле, он сказал:

— Господин, владыка Шардик при смерти.

Быстро наклонив голову и дотронувшись ладонью до лба, охотник повернулся и стал спускаться вниз по крутому откосу.

Тугинда со спутницей уже достигли дна ложбины и проворно шагали вперед с той же спокойной решительностью, с какой позапрошлой ночью две жрицы с фонарем прошли по тлеющим углям костра. Кельдерек, посчитавший за лучшее не бежать, чтоб не разбудить шумом медведя, нагнал женщин, только когда они остановились у ближнего края озерца. Трава под ногами была сырая, — видимо, почва здесь увлажнялась и озерцо наполнялось водой из того же подземного источника, что питал ручей на открытом склоне за ложбиной.