Моррас оказался ценным сотрудником и на страницах журнала объявил войну «клану Моно» во главе с влиятельным историком и деятелем просвещения Габриэлем Моно, выходцем из рода швейцарских протестантских пасторов, зятем Герцена, германофилом и дрейфусаром. Моно откликнулся вежливо-ироничным письмом и попросил «прислать 5 или 6 экземпляров вашей статьи. Хочу ознакомить с ней нашу многочисленную семью, настолько многочисленную, что ваш друг Дрюмон справедливо сравнил ее прирост с казнями египетскими» (LCM, 473).

30 октября 1899 г. Баррес в статье «Национальное воспитание» призвал молодых интеллектуалов-националистов сформулировать «руководящие идеи», доктрину, которой так не хватает движению. В ответ «Action française» 15 ноября обнародовало свое кредо; фамилии 19 подписавших шли в алфавитном порядке, без какой-либо внутренней иерархии.

«1. Для отдельного человека не существует более насущного интереса, чем жить в обществе; любая угроза обществу является угрозой для личности.

2. Из всех общественных форм, присущих человеческому роду, единственной законченной, наиболее основательной и распространенной бесспорно является нация. После того как древняя общность, известная в Средние века под именем христианского мира, распалась, частично сохранившись в единстве романского мира, нация остается необходимым и абсолютным условием [существования] человечества. Международные отношения, будь то политические, моральные или научные, зависят от сохранения наций.

Исчезновение наций ставит под угрозу самые высокие и ценные экономические и духовные связи мира. Поэтому национализм не есть дело чувства: он рационально, математически необходим.

3. Французы – граждане государства, преданного своими правителями и раздираемого прискорбными разногласиями, – должны решать все существующие вопросы и разделяющие их проблемы с точки зрения нации.

Естественные объединения французов должны создаваться вокруг общего национального стержня.

C учетом политических, религиозных и экономических различий они должны классифицироваться исходя из твердости и глубины их веры во Францию.

4. Долг французов, верных этим принципам, сегодня состоит в том, чтобы излагать их как можно более открыто и часто дабы привлечь заблуждающихся или не просвещенных пока соотечественников» (ASF, 256–257).

Сорок пять лет спустя, на суде, Моррас особо отметил, что движение «Action française» «стремилось противостоять германскому влиянию в искусстве, литературе, историографии и философии» (МРС, 74).

Лига французской родины оставалась республиканской и оказала «Action française» «некоторое сопротивление, впрочем только пассивное» (МЕМ, 5). Манифест Пюжо объявил монархию и диктатуру несовременными и непрактичными, поэтому в новом движении Моррас поначалу был в меньшинстве. Когда именно он окончательно стал монархистом, сторонником «традиционной, наследственной, антипарламентской и децентрализованной» монархии? 15 октября 1897 г. на страницах «Gazette de France» он провозгласил, что «французский патриотизм требует постоянного выражения, каковым может быть только король, точнее, преемство королей по наследству». 23 ноября в статье «Чему служит монарх?» Моррас заявил, что вывести Францию из кризиса может только смена политического строя, поскольку при парламентской республике невозможны никакие глубокие преобразования. «Дело Дрейфуса» укрепило его уверенность в «неспособности демократического республиканского режима защитить от своих же собственных сил государственные тайны, вердикты суда и важнейшие службы армии» (МЕМ, 1).