– Если этот край был к тому времени уже освобожден Красной армией, то, по логике вещей, немцам нужно было драпать отсюда побыстрее, а не сидеть сиднем, дожидаясь, когда их обнаружат.

– И зачем же они тут оставались?

– Вот в том-то и дело! У меня в связи с этим есть лишь одно предположение. Это и была та группа офицеров и солдат из конвоя, которая должна была выгрузить и спрятать ценности из украденного вагона. Но пройти по болотистой почве в октябре, пока еще не установилась морозная погода и почва не затвердела, оказалось невозможно. Вот они и ждали, когда наступят первые морозы, чтобы уже по застывшей земле перетащить тяжелые ящики с ценностями в заранее приготовленное для них хранилище.

– Сюда? В блиндаж?

Отец Феодор кивнул.

– А зачем было надрываться и тащить тяжелый груз через болота? Можно было бы выкопать яму, спрятать в ней, а потом вернуться.

– Они не знали, когда смогут вернуться. И хотели быть уверенными в том, что сокровище будет надежно укрыто как от чужих глаз, так и от суровой русской зимы.

– Но это лишь ваша с Валерой догадка. А что сказали сами фрицы, которых отсюда выбили?

– Подозреваю, что ничего. И хотя материалов об этом в архиве не оказалось, но считаю, что судьба этих немецких офицеров и солдат была весьма незавидна. Вместо того чтобы сказочно разбогатеть на наворованном, все они были уничтожены нашими красноармейцами во время штурма блиндажа.

– А кому удалось уцелеть, те попали в плен, и им было уже не до планов обогащения, самим бы уцелеть.

– Не думаю, что кто-нибудь остался в живых. Будь это так, уж наши следователи из НКВД сумели бы выяснить причину такой удивительной задержки. А это значит, что наши узнали бы о потерянном вагоне и вывезенных в нем предметах из музейной коллекции.

– Стали бы искать и нашли.

– Эта операция также должна была найти свое отражение в документах, но сколько Валера ни искал, так и не нашел ничего подобного. К тому же музей не скрывал, что даже спустя много лет после окончания войны в его фонды вернулись далеко не все украденные предметы. Дескать, после падения железного занавеса и потепления отношений они несколько раз делали запрос в Западную Германию, но оттуда неизменно отвечали, что у них ничего нет. Ну, а спрятать что-то в Восточной Германии, которая входила в лагерь соцстран и контролировалась СССР, и так было невозможно. Так что сокровища музея по дороге где-то потерялись. И мы с Валерой были склонны полагать, что потерялись они именно тут.

– В общем, понятно, вы решили прибрать потерявшийся немецкий трофей к своим рукам.

– Мы решили, что можем попытаться найти эти предметы искусства. Судя по описанию, там должно было быть немало любопытных вещей. И если полотна за эти годы неправильного хранения могли оказаться уничтоженными, то серебро и золото не должны были так уж сильно пострадать.

– А еще бронза, – пробормотал Саша. – Серебро, золото и бронза.

– Прости, что?

– Я говорю, что среди музейных редкостей должна была быть и бронза.

– Разумеется, она там была. Но к чему ты о ней заговорил?

Саша хотел ответить, но в этот момент Матильда вскочила на ноги и грозно залаяла, словно видела за темными качающимися елками кого-то страшного. Внимание всех переключилось, и когда заговорили вновь, Саша уже забыл, что собирался сказать.

– И что в итоге? Нашли вы то место, где фрицы золото-брильянты запрятали?

– Представь себе, нашли.

И хотя голос отца Феодора нельзя было назвать торжествующим, всех буквально подкинуло:

– Да ну?!

– Не может быть!

– Врешь!

– Чистая правда, – заверил отец Феодор.