«И в чем заключается этот приз?»

«Мне нужны клиенты. Чем больше клиентов, тем больше денег. Разумеется, я не могу публиковать подробные сведения о своем предприятии. Поэтому я предлагаю бесплатный обмен личности — бесплатное молодое, здоровое тело — тому, кто направит ко мне шестерых новых клиентов».

Марио прищурился: «Таким образом, Сатлоу получит кредит за Заэра и за меня?»

Аллен ответил непонимающим взглядом: «Кто такой Сатлоу?»

«Вы не знаете, кто такой Сатлоу?»

«Никогда о нем не слышал».

«Как насчет Дитмара?»

«А! Он добьется успеха, этот Дитмар. За десять тысяч он приобрел тело, страдающее циррозом печени в неизлечимой стадии. Но еще пара клиентов — и Дитмар вырвется из западни. Пожалуй, однако, я слишком много болтаю. Не могу уделить вам больше времени. Спокойной ночи».

На пути к выходу Марио остановился в приемной и, наклонившись, заглянул в лицо секретарши по имени Тэйна. Она выдержала его взгляд с каменной неподвижностью; ее глаза блестели, как сапфиры. Роланда Марио вдруг охватило ощущение восторженного мистического полета — как если бы он шел по натянутому канату живой мысли, уверенно сохраняя равновесие, как будто он познал секрет проникновения в потемки чужой души.

«Вы прекрасны, но холодны, как дно океанской впадины».

«Выходная дверь — дальше, сударь».

«Ваша красота — нежная, эфемерная оболочка не толще миллиметра. Два удара ножом могут изуродовать вас так, что прохожие станут отводить глаза, чтобы не смотреть на вас дважды».

Она открыла рот, закрыла его, поднялась на ноги и протянула руку: «Выходная дверь находится там, сударь».

Марио тоже протянул руку — к ней — но тут же опустил ее, заметив толстые дряблые пальцы Ралстона Эбери: «Не могу к вам прикоснуться этими руками».

«И не сможете никакими другими», — спокойно произнес холодный, далекий, отстраненный голос.

Марио повернулся, чтобы уйти, но снова задержался: «Я вижу самое обворожительное существо из всех возможных, но у нее каменная душа из горного хрусталя — она бросает мне вызов, я хочу воспламенить ее и овладеть ею, но связан по рукам и ногам, затерянный в жирном уродливом теле, словно набитом холодной овсяной кашей...»

Выражение ее лица слегка изменилось — что это означало, Марио не мог сказать. «Действительность заключается в том, что здесь — «Шато д'Иф», — произнесла она, — а также в том, что вы на самом деле — жирный урод, набитый холодной овсяной кашей».

Марио удалился, больше не говоря ни слова. Дверь у него за спиной плотно задвинулась, послышался щелчок закрывшегося замка. Марио внутренне пожал плечами, но лицо Ралстона Эбери пылало жаром унижения. Любви во всем этом не было, никакого намека на любовь. Но Марио испытывал непреодолимый зов к преодолению — примерно такой, какой ощущает альпинист, глядя на неприступный горный пик — он жаждет изведать тайны обрывистых склонов и выпрямиться на вершине, чувствуя себя хозяином поднебесного мира. Тэйна, холодная, как обратная сторона Луны!

«Уходи! — резко приказал мозг Марио. — Избавься от навязчивой мысли! Забудь о нежной женской плоти! Разве ты недостаточно запутался в паутине кошмарных проблем?»

VI

Аэротакси перенесло Роланда Марио от входа в «Шато д'Иф» к дому № 19 элитного комплекса «Морская Пена» — безобразному сооружению из розового мрамора, покрытому сверкающими завитушками и вычурными узорами в соответствии с представлениями Ралстона Эбери о роскоши и вкусе. Марио приложил большой палец к пластинке замка.