Книги Проза Юрий Мамлеев Шатуны страница 104

Изменить размер шрифта - +
  Когда  все  относительно  уладилось,  Алеша  кинулся
посмотреть на отца;  но  куро-трупа  нигде  не  было,  ни  в  здании,  ни  в
окрестности. Не помог и розыск милиции. В крике Алешенька метался по Москве,
от одного священника к другому, от  одного  приятеля  к  третьему.  Наконец,
узнав, что "падовские" осели в своем старом гнезде, расположенном в двадцати
километрах от Москвы, Алеша ринулся туда, ожидая от Падова и  Анны  услышать
что-нибудь об отце.
   Гнездо Падовских приютилось на  отшибе  одного  селения,  около  довольно
безлюдной дороги; оно представляло собой  одноэтажный  домик,  скрюченный  и
покосившийся, прикрытый не то травкой, не то кустами. В доме была всего одна
большая комната, но рядом различные закутки; одно окно было сбито набекрень,
второе почему-то заколочено.
   Христофоров прямо-таки влетел в дом; в  комнате  было  темно,  две  свечи
освещали сидевших на полу людей; то были Падов, Ремин, Анна,  Игорек  и  еще
двое, Сашенька и Вадимушка, совсем юные, из новичков, которых Падов  привез,
чтобы воспитать молодую поросль. Их еще почти детские розовые мордочки млели
от радости в мрачном полусвете  свечей.  Кажется,  только  что  кто-то  выл.
Вместе с тем доносились слова знаменитой шизоидной песни:
   " ...И увидев себя на портрете, мой козел подхватил трипперок...".
   Христофоров с хода, неожиданно закричал:
   - Отца, отца потерял! Папу!!
   - Куро-трупа? - сонно проговорил Падов.
   - Не куро-трупа, отца! - взвизгнул Алешенька, надвигаясь на стену.
   - Да ты успокойся, расскажи, - пробормотал Ремин.
   - Господь вон тоже своего Отца Небесного, потерял; на время; но потом же,
говорят, нашел, - не удержавшись, вставила Анна.
   Через несколько минут, каким-то странным, непонятным образом  разговор  о
потери куро-трупа перескочил на Бога.
   - Не приемлю, не приемлю! - визжал Падов, - я хочу  быть  Творцом  самого
себя, а  не  сотворенным;  если  Творец  есть,  то  я  хочу  уничтожить  эту
зависимость, а не тупо выть по этому поводу от восторга.
   Из угла поднялась Анна; ее лицо горело.
   - Наша тварность может быть иллюзией; по существу  это  вера;  решительно
утверждать можно только то, что мы как  будто  не  знаем  откуда  появились;
поэтому мы имеем право, такое же как и вы, верующие в Творца, верить в то  -
ибо это для нас предпочтительней - что мы  произошли  из  самих  себя  и  не
обязаны жизнью никому, кроме себя. Все в "я" и для "я"!
   Но Христофоров уже затопал ногами:
   - Ничего не хочу слышать, верните мне моего отца! Он, как  тень,  метался
по комнате из угла в угол, расшвыривая какие-то  тряпки,  лежащие  на  полу;
Сашенька и Вадимушка, разинув рты, как два галчонка, с любопытством смотрели
на него.
   - Это вы довели моего отца до сумасшествия! - кричал  Христофоров.  -  До
вас он был тихий и верующий; вы сделали его идиотом...
   Каковы наши-то христиане,  -  хихикал,  корчась  от  утробного  восторга,
Падов.  -  Сразу  за  рационализм  схватился...  Сумасшедший.
Быстрый переход