Когда все относительно уладилось, Алеша кинулся
посмотреть на отца; но куро-трупа нигде не было, ни в здании, ни в
окрестности. Не помог и розыск милиции. В крике Алешенька метался по Москве,
от одного священника к другому, от одного приятеля к третьему. Наконец,
узнав, что "падовские" осели в своем старом гнезде, расположенном в двадцати
километрах от Москвы, Алеша ринулся туда, ожидая от Падова и Анны услышать
что-нибудь об отце.
Гнездо Падовских приютилось на отшибе одного селения, около довольно
безлюдной дороги; оно представляло собой одноэтажный домик, скрюченный и
покосившийся, прикрытый не то травкой, не то кустами. В доме была всего одна
большая комната, но рядом различные закутки; одно окно было сбито набекрень,
второе почему-то заколочено.
Христофоров прямо-таки влетел в дом; в комнате было темно, две свечи
освещали сидевших на полу людей; то были Падов, Ремин, Анна, Игорек и еще
двое, Сашенька и Вадимушка, совсем юные, из новичков, которых Падов привез,
чтобы воспитать молодую поросль. Их еще почти детские розовые мордочки млели
от радости в мрачном полусвете свечей. Кажется, только что кто-то выл.
Вместе с тем доносились слова знаменитой шизоидной песни:
" ...И увидев себя на портрете, мой козел подхватил трипперок...".
Христофоров с хода, неожиданно закричал:
- Отца, отца потерял! Папу!!
- Куро-трупа? - сонно проговорил Падов.
- Не куро-трупа, отца! - взвизгнул Алешенька, надвигаясь на стену.
- Да ты успокойся, расскажи, - пробормотал Ремин.
- Господь вон тоже своего Отца Небесного, потерял; на время; но потом же,
говорят, нашел, - не удержавшись, вставила Анна.
Через несколько минут, каким-то странным, непонятным образом разговор о
потери куро-трупа перескочил на Бога.
- Не приемлю, не приемлю! - визжал Падов, - я хочу быть Творцом самого
себя, а не сотворенным; если Творец есть, то я хочу уничтожить эту
зависимость, а не тупо выть по этому поводу от восторга.
Из угла поднялась Анна; ее лицо горело.
- Наша тварность может быть иллюзией; по существу это вера; решительно
утверждать можно только то, что мы как будто не знаем откуда появились;
поэтому мы имеем право, такое же как и вы, верующие в Творца, верить в то -
ибо это для нас предпочтительней - что мы произошли из самих себя и не
обязаны жизнью никому, кроме себя. Все в "я" и для "я"!
Но Христофоров уже затопал ногами:
- Ничего не хочу слышать, верните мне моего отца! Он, как тень, метался
по комнате из угла в угол, расшвыривая какие-то тряпки, лежащие на полу;
Сашенька и Вадимушка, разинув рты, как два галчонка, с любопытством смотрели
на него.
- Это вы довели моего отца до сумасшествия! - кричал Христофоров. - До
вас он был тихий и верующий; вы сделали его идиотом...
Каковы наши-то христиане, - хихикал, корчась от утробного восторга,
Падов. - Сразу за рационализм схватился... Сумасшедший. |