– Если поможет Аллах, – и Джейран принялась ковырять своим черепком.

Неизвестно, действительно ли ей удалось увеличить щель, или же Абриза, со своей стороны, чем-то расширила ее, но вдруг черепок стукнул о что-то твердое и неожиданное. В глубине щели возник блеск, что-то там затрещало, зашевелилось, и к Джейран протиснулся плоский золотой крест, а за ним выпала и цепочка.

Поймав крест, Джейран испугалась. Это был знак христиан, как и плетеный широкий пояс – зуннар, и мало того, что правоверной мусульманке было неприлично брать его в руки, – он еще мог накликать на ее голову неслыханные бедствия. Первым ее желанием было отшвырнуть крест подальше, во мрак. Но другого знака Абриза бы ей дать не смогла – и приходилось думать еще и о том, где и как спрятать на теле это опасное сокровище.

– Это все, что у меня осталось, – сказала сверху Абриза. – Только Ади, Рейхан и еще старуха знали, что я христианка. Когда я шла в хаммам, то крест оставляла дома. Ади видел его на мне, он его непременно узнает! И Рейхан его узнает. Если ты покажешь Рейхану крест, он пойдет за тобой туда, куда ты поведешь его.

Джейран вздохнула. Если она в придачу ко всему покажет Рейхану дорогой золотой крест, снятый с шеи христианской женщины, тот сразу поймет, что его госпожа убита, и тогда добра не жди…

– Беги!.. – вдруг прошептала Абриза.

Это могло означать лишь одно – к ней в темницу кто-то пожаловал.

Джейран окаменела, чтобы не произвести никакого случайного звука. Недоставало еще, чтобы рабы Фатимы обнаружили ее на этой лестнице. Выждав немалое время, она спустилась и взяла светильник. Крест все еще был у нее в руке. Джейран опять задумалась, куда бы его приспособить. Вешать этот предмет на шею она совершенно не желала. Если обмотать цепочку вокруг кисти, то крест будет болтаться за пределами рукава и его наверняка заметит кто-то из гурий. Еще можно было привязать его к поясу, которым схвачена нижняя рубаха Джейран. Но тогда бы он опять-таки оказался слишком близко к телу. Словом, путешествие в далекую Хиру показалось в тот миг Джейран более простой задачей, чем поиски места для креста.

Вернувшись в хаммам, она немедленно стала собираться в дорогу. И прежде всего увязала в узел те два платья, голубое и черное с золотым шитьем, которые были у нее кроме шелкового, оранжево-шафранного. Когда Джейран обживала свой хаммам, вещи появлялись ночью, и было их немало, и она складывала их в углу комнаты, не слишком внимательно разглядывая. Теперь же она разворошила свое имущество – и поняла, что немногие наряды годятся для долгого пути. Самое же скверное – среди вещей не нашлось изара. Джейран сунула в узел и всю обувь, зная, что на каменистых тропах наверняка истреплет по паре в день. Оставалось лишь запастись едой.

Еду она обычно находила утром на эйване. Это было не то продовольствие, которое следует брать в дорогу, и все же выбирать не приходилось. В раю, устроенном Фатимой, никто не ел вяленого мяса или ячменного савика. Джейран с ужасом подумала, что ей могут опять принести тыкву с начинкой, нежный пилав, полужидкую харису, которые сами по себе вкусны безумно, да только нет у нее сосуда, в котором можно было бы их нести. Положившись на милость Аллаха и попросив у него такой еды, какую можно завернуть в сложенное покрывало из хаммама, Джейран решила в последний раз навести там порядок, а заодно и прихватить бутылочку из темного стекла, в которой было ароматное масло. Если ее как следует выполоскать с песком и обвязать веревкой по горлышку, то можно будет взять с собой хоть немного воды – ведь в этом проклятом раю не найти ни кувшина, ни бурдюка!

Джейран отыскала бутылку, но всей ее злости не хватило на то, чтобы выплеснуть дорогое масло в кусты.