— ДАВ-ВАЙ БУХНЁМ, СУДАРЬ?

Рэмбо показал на чекушку виски, которую батя предоставил для эксперимента. Поставил на самое видное место.

Дядька огляделся, понимая, что никого нет, затем махнул на попугая.

— Кыш! — прошипел он и забрал с полки спиртное.

— БУХ-ХАР-РИК! СУЧИЙ ПОТР-РОХ! — закричал Рэмбо, возмущённо взмахивая крыльями. — ПОЛОЖЬ НА МЕСТО, ЗАСР-РАНЕЦ!

— А ну, заткнись, сволочь, — зыркнул в его сторону краснощёкий.

Но тут подошёл батя.

— Вы нам не подходите, — сухо ответил он.

Краснощёкий тут же забухтел, вынимая бутылочку из-за пазухи. Бережно поставил её на полку.

— Да я, вообще-то, в рабочее время не пью… — залепетал он. — Да и не хотел брать… Это всё попугай ваш… Он предложил.

— Вы свободны, — строго добавил батя, смерив отсеянного хмурым взглядом.

Краснощёкий вышел, бурча под нос, а чуть позже на пороге появился второй кандидат.

Этот выглядел более цивильно. Гладковыбритое лицо и спокойный взгляд, добродушная улыбка на лице. Он мне понравился. Но я понимал, что это лишь первое впечатление. Посмотрим, как он пройдёт проверку.

— БУХ-ХЛО БУДЕШЬ? — предложил ему попугай, на что мужичок рассмеялся, лишь мельком взглянув на чекушку, и тут же потерял к ней интерес.

Тогда Рэмбо, как бы случайно, смахнул крылом крупную купюру с полки. Та упала на пол.

Мужичок огляделся, и взгляд его лихорадочно заблестел. Такого броска я не ожидал от внешне спокойного человека. Купюра исчезла в его кармане буквально через секунду.

— АХ ТЫ СТЕР-РЛЯДЬ ЗАВОДСКАЯ! ВОР-РЫ! У НАС В ДОМЕ ВОР-РЫ! — заверещал Рэмбо, и мужик отмахнулся от попугая, направляясь в кабинет, где его ждал батя.

Конечно, воришка тоже отсеялся. Батя его тут же послал куда подальше.

Третий оказался таким же нечистым на руку. Он тоже очень быстро покинул поместье.

Осталось два кандидата, которые прошли первый этап отбора. Я напросился к бате, захотел присутствовать на собеседовании. Папа Ваня только обрадовался этому.

Зашёл первый из претендентов на должность садовника. Щеголеватый, вечно улыбающийся. И он мне сразу не понравился.

Встречал я таких раньше. Слишком услужливый, во многом даже назойливый. А когда этот скользкий угорь рассказывал про опыт работы, я заметил, как он начал разминать руки, постоянно дёргался.

Нервничаешь, значит — что-то недоговариваешь.

— Я работал у Нарышкиных… — вновь дёрнул он плечами и теперь уже положил руки на стол, подёргивая пальцами.

— А почему вы ушли? Там же, наверное, платили хорошо? — удивлённо посмотрел на него батя.

— Да, хорошо. Просто взяли более молодого специалиста, — ещё сильней занервничал прыщавый. — Я-то работу выполнял исправно, даже могу предоставить рекомендательное письмо.

— Не нузно, — нахмурился я. — Не потхо́дите.

— Малыш, я хороший садовник, — расплылся в елейной улыбке прыщавый дядька. — Я очень ценю и твоё мнение, но мне важно услышать, что скажет твой папа.

Батя взял документ, который протянул ему прыщавый, пробежался по нему взглядом. Затем озадаченно посмотрел на меня.

Я покачал головой. Нет, батя, таких нам точно не надо.

— Я предлагаю вам пока подождать в коридоре, — ответил батя. — нам нужно побеседовать ещё с одним кандидатом.

— Конечно, конечно, — закудахтал прыщавый, поднимаясь из-за стола. — Я документик пока оставлю.

— Да, пока оставляйте, — кивнул батя.

Когда прыщавый удалился, батя вопросительно посмотрел на меня:

— Да, он странный какой-то.