Я кивнул. Именно так. Свистит, как дышит. А дышит он часто.

В это время зашёл последний претендент.

Простой, спокойный, длинноносый, одетый в обычный серенький костюм. Ещё одной отличительной чертой было то, что он слегка заикался.

Батя ознакомился и с его документами. Очередное рекомендательное письмо из аристократической семьи.

— И почему вы уволились, Ираклий Валерьевич? — спросил он претендента.

— Да потому что, ме-меня сократили, — ответил тот. — Хотя нареканий нет.

— Да, я вижу, — задумчиво ответил батя и повернулся ко мне: — Ну что, сынок, берём Ираклия Валерьевича?

— Мо-можно просто, Ираклий, — улыбнулся мужичок.

Я присмотрелся. В целом — почему бы нет. Пока я не вижу, до чего прицепиться, а время покажет.

— Да, белём, — кивнул я.

— Тогда сядьте вон туда, на диван, — показал ему батя. — Мы чуть позже подпишем с вами договор. А я сейчас приду.

Он поднял меня на руки и понёс к выходу:

— Ну что, Серёга, пошли скажем дяде, что он не подходит. И вернёшься к своим занятиям.

Я был не против. Миссия выполнена, и теперь могу спокойно продолжать совершенствовать свою дикцию.

Чуть позже я увидел Ираклия уже на территории. Он рьяно взялся за работу и теперь щёлкал садовыми ножницами, облагораживая задрипанный жизнью кустарник.

Затем повернулся к попугаю, выдохнул и начал снова напрягать свои голосовые связки.

* * *

Поместье Смирновых, спустя два часа.

Появление садовника не прошло незамеченным и среди прислуги. Несмотря на проблёскивающую на висках седину, Ираклий был достаточно хорош собой, и Аннушка тут же принялась строить ему глазки. Но он не обращал на служанку никакого внимания. Всё больше садовник посматривал в сторону пышки.

И Захарыч, замечая это, буквально вскипал от ревности. Теперь он не находил себе места и всё чаще находился там, где прогуливалась пышка. Так сказать, контролировал обстановку. Мало ли, подкатит к ней этот наглый перец.

Всё это время Захарыч усиленно о чём-то размышлял. А потом решил поговорить с Аннушкой, встретив её на заднем дворе. И, конечно, я отправил туда змейку. Интересно, что у него на уме?

— … Я уже и так к ней и сяк, а она всё время говорит — нет, — услышал я отчаявшийся голос Захарыча. Они уселись на лавку и лениво посматривали в сторону Ираклия, обстригающего в стороне уже десятый по счёту кустарник. — А этот урод так ещё посматривает на неё…

— Ну вот что ты, ей богу, как маленький? — хихикнула Аннушка. — Лариса — девушка образованная. К ней нужен особый подход. И запомни — очень часто, если девушка говорит «нет», это — «да». Просто она ждёт от тебя предложения.

— Так я уже и предлагал, и намекал, — вздохнул слуга.

— Значит, плохо намекал, — с укором в голосе ответила Аннушка. — Возможно, тут более яркое предложение нужно.

— Яркое? Фейерверки или чего?

— Ага, фейерверки, — засмеялась Аннушка. — Она тебя видит обычным слугой. А нужно стать рыцарем на белом коне…

Служанка не договорила.

— На белом коне, говоришь? — перебил её Захарыч. — Блин, насчёт белого не знаю, но коня могу достать.

— Красиво предложение сделать, — продолжила Аннушка.

— Вот это проблема. Когда волнуюсь, могу и слова забыть, — пробормотал Захарыч.

— Думай ширше. А попугай тебе на что? Вон, предложи ему водочки — он Ларисе и обращение пропоёт и станцует, — ответила Аннушка.

— Точно! Спасибо тебе! Спасибо! — Захарыч подорвался с лавки и почесал в дом.