Из ее горла вырвался крик.

На ковре виднелись крошечные следы лап. Алые грязные отпечатки.

Она рывком вытащила Дэйви в коридор. Он еще не видел следов.

— Нет! — выкрикнула она. — Тебе туда нельзя.

Он боролся, закрыв глаза, разинув рот в истерическом крике. Маленькие кулаки лупили ее по рукам и груди.

— Нет, Дэйви, нет! — беспомощно всхлипывала она, пытаясь перехватить его руки. — Нельзя тебе туда. Мама не разрешает!

— Пусти! — кричал он. — Я хочу войти!

Они боролись, тяжело дыша. Дэйви не должен войти в кухню и увидеть. Это его убьет.

— Нет. нет, нет… — стонала она.

— Пусти! — взвизгивал он, молотя по ней до синяков. — Ненавижу тебя! Ненавижу!

От этих слов ее разум окоченел, мышцы словно пронзило электрическим током.

Ее руки сомкнулись на детских запястьях, глаза выпучились в приступе ярости.

Гром прокатился над землей.

Сара отшвырнула его от себя, и он растянулся на ковре.

Перевернулся на спину, и выражение ужаса проступило на маленьком лице. На щеке у него была кровь.

Она привалилась к двери спиной, голова безумно моталась из стороны в сторону, светлые волосы хлестали по щекам.

— Ну иди! — закричала она. — Иди к своему щенку! Иди к своему драгоценному щенку!

И когда он попятился в сторону кухни, она услышала, как с зонтика падают на пол дождевые капли, стуча, словно умирающее сердце.