Они продолжали шагать.

Опять обогнали любители бега трусцой. Промчались подростки в красном.

– Если у вас возникает желание выяснить подробнее, могу добавить: благотворительность не обошла меня стороной.

– С какой стати я должна это выяснять? Вы говорите что-то не то. Каждый волен жить, где хочет. Прекрасный дом, один из лучших в городе.

– Фонд Карнеги – вот в чем дело, – сказал он. – Должен ли я рассказывать вам устав и программу фонда? Поддержка нуждающихся, имеющих отношение к искусству. Оплачивают квартиру, плюс пособие. А дом, кстати, идеально расположен. – Он улыбнулся ей. – На Девяносто третьей улице, прямо за углом – лечебный центр Смитера. Я там находился, когда дом еще строился. – Он посторонился, пропуская двух бегунов. Мужчина и мальчик. У одного на майке – "Слепой", у другого – "Поводырь". Крупными буквами.

Они вышли к эспланаде Девяностой улицы. Спустились по широким булыжным ступеням. Телевизионщики стояли в сторонке, наводя камеру на пешеходов, задирающих головы, чтобы полюбоваться яркой листвой деревьев.

– Ах как мило! – воскликнула она. – Нас покажут в новостях в шесть часов. Вот уж завтра на работе позубоскалят!

– Неужели я так плох?

– Прекрасно знаете, что я имею в виду.

– Не впадайте в панику, – сказал он. – Из любого положения всегда есть выход.

Они прошли мимо телевизионщика – тот направил на них камеру, при этом вскинул вверх руку.

Пересекли Пятую авеню. Пошли вдоль Девяностой улицы, мимо чугунного узорчатого забора, отгораживающего сад музея Купера-Хьюитта.

– Раньше в этом здании был дом ветеранов, основанный Эндрю Карнеги, – сказал он.

– Не знала этого, – заметила она, глядя на особняк из кирпича и камня. Архитектурный стиль а-ля Андреа Палладио...

– Это место поэтому называется Карнеги-Хилл. Когда он купил этот дом, здесь была ферма. Его сталелитейная компания позже стала знаменитой "Юнайтед Стейтс Стил". Я провел столько "стальных часов" на этой территории, что чувствую себя здесь, как дома. А вот в том доме жил Роберт Чемберс.

– Знакомое имя...

– А это тот сексуальный маньяк, что девочку в парке задушил...

– Какой ужас!

– У нас тут очень разные люди живут.

Они завернули за угол и вышли на Мэдисон-авеню.

– Прежнее телевидение, наверно, совсем не похоже на нынешнее, – сказала она. – Думаю, большая разница.

– И еще какая! – заметил он. – Раньше все делалось в прямом эфире. Ни видеозаписи, никаких пересъемок. Каждый показ – премьера. Неполадки, нехватка реквизита, но все живо, захватывающе. Актеры выкладывались на полную катушку. Декорации рисовали серой краской – где темнее, где светлее. Цветного телевидения тогда еще и в помине не было.

– Почему бы вам не написать мемуары? Или хотя бы надиктовать их на пленку? Ведь это же так интересно!..

– Мои мемуары? – он улыбнулся.

– Да, – сказала она. – Подумайте над этим. Вы знакомы с Хьюбертом Широм? Он живет в нашем доме, в квартире 9А.

Он покачал головой.

– Писатель, – сказала она, – хороший, причем. Пишет книгу про телевидение. Ему будет интересно поговорить с вами. Я вас познакомлю. Вы все-таки подумайте о том, чтобы что-то сделать самому. Уверена: книгу раскупят в момент. Можно основательно разработать тему, не хотите – пишите в развлекательном, легком жанре. Это вам определенно удастся.