|
— А вдруг вы ошибаетесь? Иоганн развел руками: — В таком случае, если у меня будут когда-нибудь дети, папа у них — шофер. Только и всего. — А вам хотелось бы, чтобы их отец был генералом? — Как прикажете, фрейлейн, — пошутил Вайс. — Хорошо, — сказала Ангелика, — Мы это еще обсудим. — Потом несколько минут спустя произнесла серьезно: — Откровенность за откровенность. Я очень уважаю фрау Дитмар. Есть обстоятельства, по которым я была бы вынуждена выполнить ее просьбу о вас. Вы о них знаете? Вайс поколебался, потом решился: фрау Дитмар ведь не скрывала это. — Вас любит Фридрих? — Теперь? Не думаю. Но фрау Дитмар я люблю, как вторую мать. — Извините, — сказал Вайс, — но мне бы не хотелось пользоваться... — Молчите! — приказала Ангелика. — Словом, я, конечно, выполнила ее просьбу. И вот, видите, даже не зная вас, разрешила пригласить к себе в дом. Но теперь я об этом не жалею. Мне так надоели эти нагло лезущие вверх... — Но я бы тоже хотел получше устроиться, — сказал Вайс. — Устроиться... — презрительно повторила Ангелика. — Именно устроиться. — Наклоняясь к Вайсу, глядя на него широко открытыми глазами, зрачки которых сузились в черные, угольные жесткие точки, она спросила глухо: — Вы думаете, Фридрих — человек, у которого развита воля к власти? Вздор. Я думаю, он полез в наци только ради того, чтобы спасать своих ученых стариков, вышибленных из университета. По-моему, Фридрих — раб науки, человек, испортивший себе будущее. — А вы? — спросил Вайс. Ангелика откинулась на стуле, сказала твердо: — Хотя я не такая красивая, как Ева Браун, я хочу и буду шагать по головам к своей цели. — Тем более — фюрер сказал, что он освобождает нас от химеры совести, — напомнил Иоганн. — Да, конечно, — машинально согласилась Ангелика. Добавила насмешливо: — Но я девушка, и вы можете воздействовать на меня менее опасным способом — дайте яблоко! — Вы действительно такая решительная, как вы о себе говорите? Ангелика опустила веки. — Нет, не всегда. Но всегда убеждаю себя, что надо быть решительной во всем. Когда гости встали из-за стола и расселись в кресла с чашечками кофе в руках, Ангелика увела Вайса на кухню и здесь стала заботливо ухаживать за ним: положила в его тарелку несколько кусков штруделя, а кофе налила в большую фаянсовую кружку, а не в крохотную фарфоровую чашечку, какие были поданы гостям. Вайс завел разговор о своих сослуживцах. Говорил о грубых нравах в той среде. пожаловался, что из зависти к нему — ведь он не просто шофер, а шофер-механик — его сняли с легковой машины, посадили на грузовую. И лучше на фронт, лучше погибнуть с честью, чем подобная жизнь среди завистливых, невоспитанных людей, готовых на любую подлость, лишь бы не быть отчисленными в строевую часть. Ангелика внимательно слушала, и по тем вопросам, какие она задавала, можно было судить, что Иоганн, несомненно, поднялся во мнении фрейлейн Бюхер, которая неспроста с таким заинтересованным видом осведомляется о подробностях его биографии. Нужно ли говорить, что ответы Иоганна полностью совпадали с анкетами, которые ему пришлось заполнять. Задание Центра искать любые возможности для общения с сотрудниками абвера, найти себе место в его системе Иоганн пока не мог выполнить. Мало того — ему угрожало отчисление в строевую часть, что, по существу граничило с провалом. И если даже он сумеет со временем удрать из строевой части, его будут искать как дезертира, и он окажется непригодным для той работы, на какую был нацелен. |
