Но как ни пытался Вайс узнать хоть что-нибудь о том, как поживает
господин Дитмар, ротенфюрер молчал. Поймать его на ценном признании удалось
только на прощание, когда Иоганн, подавая ротенфюреру прорезиненный плащ,
заметил: "У вас там сейчас дожди, ветра, погода в Пеменюде в такое время всегда
дрянь". Ротенфюрер кивнул, соглашаясь.
Но и этого было достаточно, чтобы убедиться в достоверности сведений, полученных
от Евы.
Изучение списка книг и тематика лекций подтвердили, что Фридриха совсем не
случайно интересуют сейчас электронная техника, системы дистанционного
управления, навигационная автоматика.
Размышляя над всем тем, что удалось узнать от фрейлейн Евы, Иоганн счел наиболее
целесообразным всю заботу о своем устройстве приписать исключительно Ангелике
Бюхер. И решил поблагодарить свою благодетельницу, посоветовавшись
предварительно с фрау Дитмар о том, как это лучше сделать.
Фрейлейн Ангелика согласилась принять Вайса утром, предупредив через фрау
Дитмар, что располагает очень ограниченным временем, так как полковник фон Зальц
поручил ей чрезвычайно важную и срочную работу.
Первые же дни общения с майором Штейнглицем принесли Вайсу много поучительного,
полезного.
Майор по внешности являл собой идеал прусака — чопорного, чистоплотного щеголя.
И вот, получая новое обмундирование, Вайс щедро совал кому следует марки, и ему
выдали все, что полагалось, не только точно по списку, но и лучшего качества.
Кроме того, за приличную сумму он приобрел здесь же, в цейхгаузе, кожаный мундир
эсэсовского самокатчика.
В парикмахерской Вайс потребовал, чтобы мастер сделал ему такую же прическу, как
у майора Штейнглица.
И когда он, преображенный, предстал перед майором, тот сделал вид, будто ничего
не заметил, однако тут же приказал Иоганну сопровождать его в те учреждения,
которые он посещал, словно Вайс был его адъютантом, хотя майору и не полагалось
иметь адъютанта. Вид и поведение Иоганна были вполне адъютантскими, и это
придавало Штейнглицу особый вес.
Расшаркиваясь и рассыпаясь в благодарностях, Вайс преподнес Ангелике коробку
шоколада, купленную в кондитерской "Союз сердец" на Гитлерштрассе, и отметил при
этом, что его новая внешность и следствие ее — новые, самоуверенные манеры —
произвели на девушку самое лучшее впечатление.
Искусству вызывать людей на откровенность посвящены целые тома глубоких и тонких
исследований германских психологов, профессоров шпионажа. В архивах
соответствующих служб хранятся отчеты агентов, компилированные и
систематизированные в картотеках по разделам. И все это, продуманное,
досконально изученное, выжатое до степени квинтэссенции, обрело высшую ступень
системы, тайну которой дано было постигнуть, затвердить, вызубрить только черным
рыцарям, посвященным в орден германского шпионажа.
Но дух прусской дисциплины, которая чванливо провозглашалась отличительной
национальной чертой, тяготел беспощадно и над деятелями тайных служб, над их
умами, волей, требуя строгого, неотступного следования шаблонным приемам,
выработанным "гениями разведки". Если считать шпионаж "искусством", то даже
лучшие его образцы, многократно повторенные, утрачивали свою первоначальную
ценность и часто были подобны жалкой репродукции с картины большого художника,
бесконечно повторенной на упаковке дешевого мыла.
Гитлер внес большой вклад в науку подлости. Его наставление: "Я провожу политику
насилия, используя все средства, не заботясь о нравственности и "кодексе
чести".. В политике я не признаю никаких законов. Политика — это такая игра, в
которой допустимы все хитрости и правила которой меняются в зависимости от
искусства игроков. |