|
— И какой он? — Знаете, такой заботливый. Заболел индюк из Голландии, так он приказал оттуда прислать ему специального ветеринара-орнитолога. И тот вылечил. — Вам хорошо платили на ферме? Ефрейторша сказала задумчиво: — Отец под рождество унес с фермы несколько горстей орехов, которыми откармливают индюшек. Он хотел их завернуть в серебряную бумагу и повесить на елку. — И что же? — Мы встречали рождество без отца. Его избил управляющий и запер в сарае на все дни рождества. — Произнесла с надеждой: — Надеюсь, в генерал-губернаторстве мне дадут землю, и тогда мы с отцом заведем свою птицеферму. — Вы на это рассчитываете? — А как же! Я член национал социалистической партии, вступила еще до того, как мы стали хозяевами в Европе. Каждый из нас получит свой кусок. — Зевнула, осведомилась лениво: — Так как, угостить шнапсом? — Вайс ничего не ответил. — Если вы стесняетесь, можно пойти ко мне. — Заметила одобрительно: — Вы хороший мастер. — И тут же добавила, — Но сейчас это не имеет значения. Германия располагает таким количеством рабочих рук со всех своих новых территорий, что надо уметь только ими командовать — и все. — Да, — сказал Иоганн, — мы, немцы, — нация господ. Ваш отец почему-то забыл об этом, когда брал орехи, предназначенные на корм для индюшек. Ефрейторша возразила простодушно: — Но скоро он сможет сам так же наказывать батраков, когда у нас будет своя птицеферма. — А если начнется война с Россией? Ефрейторша задумалась, потом сказала: — Все-таки я хотела бы получить свой кусок земли не там, а здесь, в генерал-губернаторстве. — Почему? — В России суровые зимы, и надо сильно утеплять птичники, это лишние расходы. — Вытянув ноги в блестящих чулках и глядя на них озабоченно, спросила: — Вы не находите, что они у меня красивые и полные, как у настоящей дамы? Так мне многие говорят. — Сказала задумчиво: — А когда я работала на ферме, были, как палки, сухие, ровные снизу доверху. — Да, — согласился Иоганн, — здесь неплохо кормят. Расстался он с ефрейторшей почти дружески. На прощание она сказала ему сочувственно: — Я знала тут еще таких парней, как вы. Они не могут. Говорят, это от сильных нервных переживаний после особых заданий. — Нет, — усмехнулся Иоганн, — что касается меня, то я не нервный, не замечал за собой ничего такого. — Это потому, — сказала ефрейторша, — что вам не приходилось быть агентом. — Да, — согласился Иоганн, — не приходилось. Не всем же быть исключительными храбрецами. Только вот жаль, что они кое-что теряют после этого и не могут потом обзавестись потомством. Тема разговора, видимо, сильно занимала ефрейторшу. Она заметно оживилась. — Мне один эсэсовский офицер доверительно рассказал, что Герда Борман, супруга рейслейтера Мартина Бормана, собирается обратиться ко всем женщинам Германии с призывом разрешить своим мужьям многоженство и даже сама написала проект закона. И вручила мужу личную доверенность, разрешающую ему иметь трех жен с обязательством посещать каждую семью раз в неделю. — Ну, это так, выдумка, — усомнился Вайс. — Честное слово, это правда. — поклялась ефрейторша и добавила серьезно: — И это очень патриотично со стороны немецких женщин. Мы же должны помочь фюреру заселить новые территории немцами. И нас должно быть на земле больше, чем всех других народов. |
