— А твой отец?
Пауль сказал грустно:
— Тоже. Имперское правительство оказывает поддержку только крупным промышленным
объединениям. За эти годы многие мелкие владельцы разорились. Маленькие пошли
вниз, крупные — вверх. — Произнес с завистливой гордостью: — Вот господин Геринг
начал с монопольной фабрикации "почетных кортиков" для СА и СС, а теперь у него
концерн: больше сотни заводов, десятки горнопромышленных и металлургических
предприятий, а торговых компаний, транспортных и строительных фирм тоже хватает.
— Ты это о маршале Германе Геринге?
— Он больше, чем маршал. Он магнат. И Мартин Борман — тоже, а с чего начал свою
политическую карьеру? Вступил в тысяча девятьсот двадцатом году в "Союз против
подъема еврейства", и тут приметили его способности.
— А ты, значит, промахнулся?
Пауль пожал рыхлыми плечами, согласился:
— Да, не получилось из меня бритого зверя.
— Это что значит?
— Ну, так мы называли себя в партии.
— А твой брат, он что ж, ради фирмы так и не вступил в наци?
— Он погиб во время нашего прорыва в Арденнах.
— Значит, тебе все-таки повезло, — заключил Вайс.
— Да, — согласился Пауль, — повезло, но это везение мне не даром досталось. Я
дал обязательство жениться.
— На ком?
— На нашей ефрейторше из вспомогательного женского подразделения. Это она взяла
меня сюда из маршевой роты. Я ей многим обязан.
— О, я с ней познакомился.
— А я не из ревнивцев, — поспешил заверить Пауль. — Она женщина с головой и с
характером — это главное для семейной жизни.
Беседы с Паулем убедили Иоганна в том, что общительность, умение при всех
обстоятельствах сохранять хорошее расположение духа, приветливые манеры — все
это способно подчас быстрее расположить другого к беспечной откровенности, чем
хитроумная изворотливость. Она может вызвать у собеседника желание состязаться в
уме и желание скрыть истинные свои мысли, чтобы выведать тайные помыслы
собеседника.
Умение заводить знакомства с самыми различными людьми обогащало Иоганна
познаниями той сферы, в которой ему приходилось действовать. Изучение топографии
душ давало ему возможность увереннее передвигаться от человека к человеку. Он не
притворялся, не прибегал к этакой своеобразной мимикрии, к некоему защитному
цвету, чтобы слиться с особенностями личности собеседника; оставаясь до
известной степени самим собой, он искренне интересовался жизнью каждого нового
знакомца, и эта искренность подкупала больше и была прочнее, проникновеннее,
результативнее, чем лживое притворство и уверения в единомыслии. Прибегать к
этому последнему способу стоило только в двух случаях: как к средству
вынужденной самообороны или нанося удар собеседнику с целью обвинения в
недостаточной преданности рейху.
Иоганн убедился в том, что полезнее для получения более обширных сведений
ставить себя в положение человека, которого надо в чем-то еще убеждать. Наивное
сопротивление разжигает собеседника больше, чем поощрительное поддакивание ему.
Кроме того, нельзя утрачивать чисто человеческого интереса к собеседнику.
Каждый, кто бы он ни был, инстинктивно стремится нравиться другим. И если другой
имеет в его глазах какие-то достоинства, тем больше он старается расположить его
к себе.
Значит, при всех обстоятельствах надо уметь показывать товар лицом. Будь то
профессиональные знания или осведомленность, касающаяся различных областей
познания, нравственная сила убеждения или приверженность к твердым устоям,
доброжелательность, если она нелицемерна, умение гибко пользоваться ограниченным
правом оставаться самим собой, сохранять порядочность в условиях, когда для
этого почти нет никаких условий. |