– Идем! – крикнул Книжник, стараясь перекричать вой набирающего силу ветра, схватил девушку за руку и потащил к невысокой скале в низине между деревьями.

Они едва успели забиться в углубление под скалой, когда на лес обрушился дикий шквал. Сосны начали с жалобным треском валиться на землю. Полыхнула молния, осветив лес, а секунду спустя грохотнуло так, что земля задрожала. Орселлин спрятала лицо на груди монаха и дрожала в ужасе, да и сам Книжник был напуган. Такой бури ему давно не приходилось видеть.

Молнии уже сверкали беспрерывно, поджигали и расщепляли деревья, подсвечивали невиданную багрово-черную тучу, ползущую по небу. Удары грома заставляли замирать сердце. А потом хлынул дождь – стеной, потопом, грохочущим водопадом. Будто все воды небесные разом обрушились на землю. Даже Книжник ощутил суеверный ужас. Прижимая к себе плачущую от страха Орселлин, он смотрел вокруг себя и пытался понять, что происходит. Это не буря, сказал он себе. Это знамение.

Что происходит?

Павшая из тучи молния ударила в холм в нескольких десятках локтей от того места, где они спрятались. На мгновение Книжник ослеп, а потом увидел то, что заставило его забыть обо всем.

Прямо перед ним на вершине холма, среди поваленных, развороченных молниями деревьев, появилась светящаяся фигура. Она стояла, разведя в стороны руки, точно молилась. Книжника будто пронизало ледяное копье – он не мог видеть лица привидения, но понял, кто это.

– Мама! – закричал монах, бросился из укрытия под сбивающий с ног шквал, в проливной дождь, побежал, увязая в потоках пенящейся грязи, но не успел – фигура исчезла. Растаяла в ревущем грозовом мраке, погасла, оставив Книжника одного на усыпанной буреломом поляне.

– Мама… – прошептал Книжник и беспомощно опустил руки. Мгновение спустя кто-то ухватил его за рукав рясы.

– Мы… погибнем? – пролепетала Орселлин, стуча зубами, то ли от холода, то ли от страха.

– Нет, – сказал монах, глядя туда, где еще несколько секунд назад стояла призрачная фигура. – Все, все сейчас кончится. Успокойся.

– Почему ты убежал? – Орселлин заплакала, вцепилась в монаха еще крепче. – Я думала… я думала.

– Они мертвы, – сказал Книжник. – Все мертвы. Мама, мама, что ты наделала?

– Что ты говоришь!

– Ничего, – Книжник с трудом поборол накатившую тяжелую слабость. – Это просто мысли вслух.

– Наши лошади убежали! – крикнула Орселлин.

– Убежали. Идем, все скоро кончится, – Книжник обнял девушку за плечи, увлек к убежищу. – Держись за меня. Буря уже кончается.

Он еще раз оглянулся в надежде увидеть что-нибудь. Но площадка на вершине холма была пуста. Ветер налетел с новой силой, черное небо пролилось тяжелым градом. Стоя по колено в воде, Книжник прижимал к себе дрожащую Орселлин, а сам думал о том, что случилось. О том, что рано или поздно должно было произойти. Этот день пришел. Богиня-мать сделала выбор. Она отдала Щит и заплатила за это жизнью. Боги стали смертными – все Забытые, его братья и сестры, он сам, Моммек, бог мудрости, называющий себя Книжником. Великая битва началась, и ему нужно спешить. Воительница должна вернуть обратно свои реликвии.

И помочь ему получить доспехи Аричи.

***

Корчма в деревне Итари, что на полпути между Арком и Дреммерхэвеном, была забита людьми. Местных тут не было, только путешественники, застигнутые неподгодой в пути. Промокшие и еще не оправившиеся от пережитого потрясения путники пили жидкое пиво и скверную ячменную водку и рассказывали друг другу о виденном. На необычную пару, появившуюся в таверне, – молодого монаха и коротко остриженную синеглазую девушку в измазанной грязью одежде, – обратила внимание только хозяйка.