Свержение власти принца-консорта.

Самое гнусное предательство, или героизм — зависит от того, кто ты, союзник или противник Эшелона.

Или просто-напросто человек, который опасается, как далеко может зайти принц-консорт, если не встретит на своем пути препятствий.

* * *

Мина добралась до Казавианского особняка внутри дорожного сундука, забитого великолепными платьями от мадам Шевалье, вместе с запиской для служанки. Когда в покоях герцогини крышку сундука откинули, Мина вынырнула из пены кружев и услышала крик.

— Боже… Боже милостивый, ваша светлость! Вы меня напугали. — Ханна схватилась за сердце.

Мина подвела служанку к расшитому креслу, пока та не свалилась с ног, затем подскочила к окну и отдернула шторы. Ее дом располагался в центре Мейфэра, и в утренние часы на улице было не так много народу, чтобы спрятать мужчину, прислонившегося к кованой ограде через дорогу от дома и уткнувшегося в газету.

— Иначе нельзя было.

— Конечно, ваша светлость. — Служанка ни слова не сболтнет о том, чему стала свидетельницей. Ханна прятала под перчаткой механическую руку, но и этого оказалось более чем достаточно, чтобы надежно привязать ее к Мине. Ни один механоид не состоял на службе у Эшелона, но Мина предпочла закрыть глаза на это недоразумение, за что Ханна была ей безмерно благодарна.

Слуг всегда можно подкупить, однако куда легче сохранять их верность, если платить отличной от золота валютой.

Пушистая белая кошка подняла мордочку от кровати и хлестнула хвостом. На Мину уставились золотистые глаза.

— Пошли за мистером Гоу, — сказала Мина. Ее нервы были натянуты, как струна. Прошлой ночью… Кажется, каждая секунда их встречи навеки отпечаталась у нее в памяти. Что было у Бэрронса на уме? Зачем ставить ей подобные условия, а затем не принимать предложенную награду?

«А вы разве когда-нибудь понимали мои мотивы?»

Дьявол его побери. Он источал столько обаяния, что у нее с трудом выходило воспринимать его как врага. И совсем ничего не стоило видеть в нем обычного мужчину — а это для Мины чревато серьезными последствиями.

Арамина подняла на руки кошку, прижимаясь лицом к теплой шерсти Боадикки, и только затем до нее дошло, что Ханна стоит, сложив в ожидании руки.

— Мадам?

— Да?

— Где вам угодно его принять, здесь или внизу? — спросила служанка таким тоном, словно уже задавала этот вопрос.

— В моем кабинете. — Герцогине никогда не нравилось принимать гостей в личных покоях. На то они и личные. Мина поцеловала Боадикку в макушку. Ощущение теплого тельца действовало успокаивающе. — А затем помоги мне переодеться.

Ханна присела в реверансе и удалилась. Она ни словом не обмолвилась об увиденном на хозяйке туалете. Наряд, который раздобыл Мине Бэрронс, прежде чем препроводить ее к наемному экипажу, был нелепым до безобразия: желтое прогулочное платье с глубоким вырезом, начисто лишенное хоть какого-то намека на вкус. Весь свет свидетель, герцогиня Казавиан даже под страхом смерти не появилась бы на людях в подобном одеянии, на что и был расчет. Она надежно закрепила за собой образ безупречной леди, наряжавшейся только по последней моде. Никто даже не обернулся ей вслед, когда она вошла в заднюю дверь ателье мадам Шевалье.

Лишь один мужчина разглядел нечто иное под внешним лоском. Мина отвернулась и принялась стягивать перчатки. Прошлая ночь оказалась губительной далеко не по одной причине. Ванна, бладвейн и быстрый сон, в который она умудрилась провалиться на его постели, в некоторой степени отвлекли ее, позволив очистить разум и сконцентрироваться на том, что на самом деле должно иметь значение.

Записка королевы.