Лео застыл в дверях кабинета.

— Отец, — приветствовал родителя Лео, снимая плащ и протягивая его одной из переминающихся рядом с ноги на ногу горничных. — Я тоже по тебе скучал. Поездка вышла превосходной, — «меня пытался убить всего лишь один русский князь», — и погода благоволила к нам всю дорогу. Не стоило волноваться.

Герцог Кейн отвернулся от камина, и тени от пламени скользнули по его бледной коже. Через мгновение он поднял капюшон, скрывая лицо.

— Считаешь себя остроумным?

— Чаще всего да.

С опущенными портьерами кабинет казался задымленным, жарким логовом, которое, как подозревал Лео, герцог редко покидал. В углу комнаты, с рукоделием на коленях, сидела женщина.

— Маделайн, — негромко поприветствовал ее Лео и, подойдя, поцеловал в щеку.

Маделайн, самая старая трэль его отца, все еще красивая женщина, несмотря на появляющиеся «гусиные лапки» вокруг темных глаз, одна из немногих сносила нрав Кейна невозмутимо и спокойно.

— Лео, — ответила она, ласково потрепав его по щеке. — Только посмотри на себя. Похож на дерзкого корсара.

Лео провел рукой по волосам. Они отросли, и кончики касались воротничка.

— Мне уже говорили.

— Вы не можете обмениваться любезностями в каком-нибудь другом месте? — рявкнул на Маделайн герцог.

Перестав улыбаться, Маделайн пристально посмотрела на Кейна.

— Пожалуй, я пойду. Не буду мешать вашей игре в шахматы. — Голос ее был спокоен, но слегка приподнятая бровь ясно говорила, что она думает о грубости герцога. Собрав рукоделие, трэль улыбнулась Лео: — Ты знаешь, где меня найти.

Он бы предпочел, чтобы Маделайн осталась. Ее общество намного приятнее общества отца.

— Приду к вам после игры.

Герцог Кейн, показывая свое богатство и положение, когда-то заключил контракт с шестью трэлями. Правда, в последнее время, видимо, из-за болезни, начал потихоньку от них избавляться и уже трех отправил на покой. Они больше почти не появлялись в главном особняке, им устроили роскошные дома в Лондоне.

Лео сам содержал двух трэлей отца. То был весьма щедрый подарок на восемнадцатилетие, и сейчас Бэрронс гадал, а не пытался ли дорогой папочка сим образом скрыть появление своей загадочной болезни? Затворником Кейн стал вскоре после этого.

Из трэлей в особняке осталась лишь Маделайн. Любопытно, чье это было решение?

Лео знал наверняка, что Маделайн не согревает постель его отца. Она подписала контракт, по которому Кейн получал ее кровь в любом количестве, но традиция требовала, чтобы трэль сама решала, дарить свое тело голубокровому или нет. Дар, о котором редко говорили в обществе.

И Лео никак не мог понять, почему Маделайн терпит старого ублюдка.

— Пошлите за мной после игры, — сказала Маделайн герцогу, отодвигая его стул за шахматным столом. — Вы сегодня еще не ели.

— Выпью кровь из бутылки, — рявкнул Кейн.

— Как пожелаете, — ответила она и вышла, лишь слегка хлопнув дверью.

Лео долго смотрел на отца. Про того много чего можно было сказать, но грубость Кейн проявлял редко.

— На месте Маделайн я бы влепил тебе пощечину. Ты должен перед ней извиниться.

— Она мне не жена. — Усаживаясь на стул, герцог раздраженно укутался в плащ, будто ему по-прежнему было холодно. И это несмотря на ревущее в камине пламя! — Ей следует об этом помнить.

— А тебе следует помнить о манерах. — Лео подошел к столу. Визиты к отцу не доставляли ему большого удовольствия. То был долг, который нужно исполнять. — Или в своем старческом слабоумии ты уже ничего не соображаешь?

Кейн стиснул зубы.