Кейн стиснул зубы.

— Или болезнь виновата? — спросил Лео. — Ты из-за нее такой раздражительный?

— Я полностью здоров!

Лео сел на стул напротив. Еще несколько лет назад он стал бы волноваться за герцога, но за это время Кейн уничтожил почти все чувства Лео, остававшиеся к отцу с детства. Порадовать ублюдка было невозможно, но Бэрронс старался. Каждый день, каждую минуту. А затем Кейн подстроил дуэль Блейда и Викерса, и между отцом и сыном разверзлась казавшаяся непреодолимой пропасть. Лео просто стало… все равно. Наверное, не абсолютно все равно, хотя ему часто хотелось, чтобы привязанность умерла раз и навсегда. Возможно, он просто наконец-то понял, что никогда не сможет порадовать человека, которого зовет отцом.

Они не были похожи друг на друга — ни лицом, ни сложением. Лео пошел в мать — и мужчину, который его зачал. Доставшиеся от настоящего отца карие глаза были точь-в-точь как у Онории. Иногда Лео гадал, думает ли герцог об этом сходстве всякий раз, как видит ублюдка своей жены. От этой мысли внутри него всё радостно вскипело — еще один способ ранить Кейна.

Отец и сын встретились взглядами.

— У русских нет камердинеров? Или они не признают ножниц?

— Я в последнее время полюбил длинные волосы. — Во всяком случае, прямо сейчас Лео их просто-таки обожал.

— Гм. — Герцог склонился над доской, изучая расположение фигур. — Расскажи мне о русских.

Включившись в партию, которую они прервали месяц назад, Лео начал рассказ. Он опустил все те подробности, которые скорее всего понравились бы Маделайн. Как ледяной ветер хлестал Лео по лицу, когда он склонялся над бортом дирижабля, глядя на проносящееся далеко внизу Балтийское море. Как удивителен и необычен русский двор. Как до слез жжет горло смешанная с кровью водка. Он порядочно к ней пристрастился. Вместе с капитаном Алексеем они выпили не одну бутылку, со смехом обсуждая опасности охоты на кабана русской осенью и намного более опасное увлечение — охоту на русских женщин.

Вместо этого Лео говорил о политических союзах и партиях, о самых влиятельных вельможах при тамошнем дворе. В подробностях рассказал о союзе, который принц-консорт намеревался заключить с кровожадными русскими.

Когда Лео замолчал, наступила тишина. Долгое время герцог молча глядел на шахматную доску, на которую Лео едва обращал внимание.

— Ты даже не пытаешься играть.

«Я не пытаюсь уже долгие, долгие годы». И все же от выговора задергалась жилка на виске. Годы попыток заслужить одобрение отца оставили свой отпечаток.

Грохнув ладьей о доску, Кейн с яростью посмотрел на сына.

— Шах.

— В самом деле.

Равнодушный ответ Лео, казалось, еще больше взбесил герцога.

— Возможно, ты думаешь о чем-то другом? О чем не следовало бы!

Он прекрасно понимал, на что намекает отец.

— Поделись же со мной.

— Кто она такая? Я знаю, что после возвращения ты не прибегал к помощи Сесилии и Хлои.

Его трэли! Взгляды встретились, и в глазах отца Лео увидел огонь торжества.

— Ты за мной следишь?

— Это же мои трэли, в конце концов, — пожал плечами Кейн.

— Спасибо, что рассказал. — С едва скрываемым отвращением поглядев на шахматную доску, Лео поднялся. Хлоя никогда бы не предала его доверия, к тому же она до смерти боялась герцога. А вот Сесилия наверняка знала, кому всем обязана.

— Кто она? — потребовал ответа Кейн, с почти змеиной стремительностью преградив сыну дорогу к двери.