— Так это правда, — прошептала герцогиня Казавиан. — Вы замышляете свергнуть принца-консорта.

Блейд стрельнул в нее таким тяжелым взглядом, что Лео поспешил встать между ним и Араминой. Ноги сами несли его, мысли за ними не успевали.

Это заметили все. Блейд обменялся с Онорией взглядами, смысла которых Лео не уловил.

— Возможно, утро вечера мудренее? — предложила сестра. — Каким бы ни стало решение, одно ясно как день: герцогиню пока отпускать нельзя.

— Но и здеся ее держать необязательно.

Слова прозвучали убийственно ласково. Угроза. Лео напрягся.

— Я ее в это втянул, и я же вытащу. Живой и невредимой.

Блейд окинул его долгим взглядом.

— Она уже один раз всадила нож тебе в спину, ты забыл?

— Нет. — «И никогда не забуду». — Но она моя заложница. Не ваша.

— Лады. Онор, отведи их в комнаты, пусть отдохнут. Я пока схожу проверю парней. Посмотрим, куды будет первый шаг принца-консорта, а там решим, чё делать.

* * *

Комнатка, куда ее проводили, оказалась на удивление чистой и пахнущей пчелиным воском. Мина споткнулась о порог и резко остановилась. Бэрронс что-то тихо буркнул втолкнувшему ее в комнату великану — вроде как того звали Рип, — а потом вошел внутрь и закрыл за собой дверь.

Они остались наедине.

Мина обхватила себя руками. В голове крутился рой мыслей, но в этот полный откровений день самым пугающим казалось то, что и Бэрронс, и Блейд определенно готовились к свержению принца-консорта.

Все эти годы Мина с королевой думали, что они одни, и постепенно копили деньги и ресурсы, чтобы начать активно действовать против тирана. Движение гуманистов уже набирало обороты, поэтому Мина просто начала помогать им деньгами и людьми, пока в конце концов не стала сердцем восстания.

Посмеет ли она доверить Бэрронсу правду? Что они на одной стороне? Мина открыла рот, но тут же его закрыла. Долгие годы и множество секретов сделали ее сверхосторожной. Нужно узнать больше, прежде чем признаться ему во всем.

Впервые в жизни она чувствовала себя отчаянно одинокой. Они с Александрой всегда работали над этим вместе. Любой неверный шаг стал бы угрозой королеве.

Ведь ни Бэрронс, ни Блейд не упомянули, кого видят на месте принца-консорта. А Лео… Он явно был сам не свой. В нем совершенно не угадывался человек, сумевший преодолеть ее защитные барьеры. Человек, который так нежно ласкал Арамину и шептал ей на ухо о Париже. Она хотела, чтобы тот мужчина вернулся. Теперь от него осталась только оболочка: усталая, изношенная, озлобленная, потенциально опасная.

— Понимаю, тебе видится иначе, — тихо произнесла герцогиня, — но хочу, чтобы ты знал: я никогда тебя не предавала.

— Нет?

И только. Мина глубоко вдохнула.

— Моя вина лишь косвенна. Я поручила своему человеку, Гоу, отыскать… нечто, что можно было бы использовать против тебя. А Гоу, видимо, доложил эти сведения принцу-консорту.

— Тебе так сильно хотелось меня уничтожить?

— Я… я… — Она не знала, что сказать. Во рту поселилась горечь. Как же объяснить свои действия, если сама толком не понимаешь их смысл? «Ты меня пугаешь» казалось недостаточным ответом.

Бэрронс не сводил с нее темных глаз, несомненно, делая собственные выводы. Поджав губы, он отвернулся к зарешеченному окну.

— Видишь ли, если доверие нарушено, вернуть его очень сложно. Знаешь, ты выглядишь так, будто тебе стыдно. И я склонен в это поверить. — Бэрронс поднял голову, и его голос превратился в тягучий мед. — Но не стану.