— Простите…

Она сжала кофейную чашку худыми пальцами.

— Это было давно. Я даже не могу вспомнить, как он выглядел. Конечно, моя жизнь могла сложиться по-другому. Но обстоятельства оказались таковы… Возможно, мисс Уорт — моя работа и мое дитя. — Снова на ее губах возникла напряженная улыбка. Ирене было за тридцать, Лоре — под шестьдесят, но я понимала, что она имела в виду.

— Можно задать вам еще вопросы? Не связанные с вашей личной жизнью.

— Конечно. Я постараюсь ответить.

— Меня поразила коллекция вещей и фотографий, собранных в той комнате, под лестницей. Все они тщательно и любовно размещены. Когда же мисс Уорт этим занималась?

— Это было, когда мы только что приехали в Берген. — Лицо Ирены смягчилось и помолодело. — Впервые у нее нашлось место для ее коллекции, и я помогала ей обставить комнату. У мисс Уорт тогда еще мелькали мысли о том, чтобы вернуться в кино, и все эти вещи много значили для нее.

— Вы видели какие-нибудь ее картины?

— Конечно. У нее есть копии нескольких фильмов. Когда мы приехали сюда, она иногда показывала их немногим друзьям.

— Скажите, у нее есть этот фильм — "Шепчущий мрак"?

— Есть, Но она никогда не показывает его. Воспоминания, связанные с ним, слишком мучительны.

— Она когда-нибудь говорила вам о трагедии, связанной с этим фильмом?

— Да, говорила.

Тон ее голоса внезапно изменился, и я поняла, что Ирена не станет обсуждать со мной подробности той ночи, когда погиб Кэс Элрой. Я немедленно переключилась на проблемы более насущные, надеясь усыпить ее бдительность и добиться большей откровенности.

— Лора прошлой ночью разгуливала во сне. Вам это известно?

Она как будто не особенно удивилась:

— Прошлой ночью? Нет, я не знала. Иногда она встает и бродит по ночам. Я пытаюсь проследить и пойти за ней. Но боюсь, прошлой ночью я крепко спала. А что она сделала?

— Явилась ко мне в комнату. Я как раз вышла на несколько минут, чтобы… чтобы посмотреть, как выглядит ночной Берген. Когда я вернулась, она стояла перед портретом, который вы повернули лицом к стене. В руках держала ножницы.

— Ножницы?!

— Да. Доктор Флетчер, должно быть, хватился ее. Он спустился вниз и обнаружил Лору у портрета. Отобрал у нее ножницы и увел наверх.

Ирена горестно качала головой:

— Ее нельзя оставлять одну по ночам. Иногда я находила ее в саду в два часа ночи. Однажды она взобралась на окружавшую дом стену. Если бы я не подоспела вовремя, могла бы упасть и пораниться.

Эти сведения кое-что добавили к уже сформировавшемуся у меня образу Лоры Уорт — женщины, внутренне глубоко травмированной, с неустойчивой психикой. Я тревожилась за нее, и моя тревога все возрастала. Однако больше всего меня заинтересовало ночное происшествие.

— Но прежде чем доктор Флетчер нашел ее, — безжалостно добавила я, — она изуродовала свой портрет — ножницами.

Остолбенев, Ирена уставилась на меня, затем выскочила из-за стола. Я пошла за ней и видела, как она сияла портрет с крюка и повернула его лицевой стороной наружу. Затем, протянув руку, потрогала кончиком пальца крестики и нолики.

— Это игра, — удивленно заметила она.

— И притом незаконченная. Как вы думаете, что это значит?

— Как это может что-нибудь значить, если она проделала это во сне? — Неожиданно Ирена метнула на меня острый взгляд. — Когда вы увидели доктора Флетчера?

— Когда он вошел в комнату из холла.