Богдана обернулась, и капитану показалось, что она совсем не похожа на Галю, даже отдаленного сходства нет в чертах лица, но вот, улыбнувшись, она спряталась за толстым буком, и он снова задохнулся от старого воспоминания: так двигаться, так выгибать спину и шею умела только Галя.

Заставлял себя думать о Володе Слюсаренко, а мысли невольно возвращались к той, что заманивала его все дальше и дальше в лес, шел за нею следом так, будто" все эти годы только то и делал, что ловил взглядом ее узкую спину, белую высокую шею, развеянные ветром легкие, волосы, маленькие руки и ловкие ножки, так уверенно и красиво ступавшие по листве.

- Погодите, Богдана! - крикнул ей внезапно. - Я хочу сказать что-то очень важное!

Она остановилась меж деревьев, стройная и высокая, как буки, высившиеся вокруг, качнулась в одну сторону, потом в другую, и деревья тоже качнулись, земля качнулась, весь мир качнулся перед глазами Шепота.

И там, среди тех буков, он сказал ей совсем бессмысленное и смешное, хоть старался, чтобы прозвучало оно, как некое ритуальное таинство:

- Вы не имеете права уехать отсюда. Приказывал или умолял?

- А еще что? - спросила она, засмеялась и, обхватив руками бук, завертелась вокруг него, и листья под ее ногами зашуршали так удивительно, что он даже вздрогнул.

- Вы не можете уехать отсюда, - проговорил упрямо.

- Почему же?

Она выглянула из-за бука, пытаясь и дальше играть роль шаловливой девочки, а у самой в голосе уже чувствовалась взволнованность.

- Почему? - спросила опять и еще раз хотела обкрутиться вокруг бука, но, видно, не решилась и осталась там, по ту сторону темного дерева, и он видел только краешки косынки и руки, крепко державшиеся за гладенький ствол. Поборол в себе искушение схватить эти руки в свои, схватить, чтобы никогда уже больше не выпустить, Сказал угрюмо:

- Вообразите себе, что какой-то человек… один мужчина… не может без вас жить…

- Разве это означает, что я тоже не могу без того… без того мужчины?

- Раз он не может без вас, значит, и вы не можете без него, - почти шептал он.

Она молчала. Не было спасения от его безумства. Выглянуть из-за бука не отважилась. Почему-то мелькнула мысль, что он похож сейчас на давнего Ростислава. Сухие глаза фанатика и крепко стиснутый рот человека, привыкшего добиваться своего. Все мужчины, видимо, такие. В конце концов, все на свете одинаково и мир одинаков.

Она оторвалась от бука, почти оттолкнулась от него и быстро пошла назад к заставе, блуждая между деревьев, убегая из этого удивительного дивного леса, может, единственного в ее жизни, ждала, что он позовет ее или жо догонит и снова станет говорить волнующие слова о человеке и мужчине… Но он только стоял и смотрел ей вслед.

Ростислав всё еще сидел, окруженный пограничниками, все ждали, что он скажет об игре их товарища. Замечтавшийся Микола играл что-то тихое-тихое, как далекий сон, он превзошел сегодня самого себя. Товарищи его почувствовали это, и им особенно хотелось узнать мнение артиста о Миколе, но Ростислав не слышал ничего и не хотел ничего знать, кроме одного: где она, что она делает в этот миг, когда вернется?

Ерзал, заглянул в темнеющее окно и даже отшатнулся - такой немилосердной чернотой плеснул на него из окна осенний вечер.

Когда открылась дверь и Богдана встала в ее черном проеме, Ростислав вскочил и, наступая на ноги пограничникам, побежал к жене. Задохнулся от крепкого лесного воздуха, который до сих пор окутывал ее невидимым облаком, трагически схватился за горло, слоэно бы пытался извлечь из него какие-то необыкновенные звуки.