Но огненная полоска, ярко засиявшая в наступающих сумерках, снова помчалась к городским стенам. Как выпущенная из гигантского лука стрела, пылающий меч носился вокруг стен Шаиссы, и молнии с треском срывались с его острия. Вскоре все стены вспыхнули призрачным голубым пламенем, взметнувшимся сплошным столбом прямо в небеса. Несколько мгновений пылало это невиданное пламя, от грома и треска заложило уши, потом пламя свилось в клубок и умчалось вверх, в чернеющее небо. Стало тихо. Где-то высоко-высоко, среди проступивших звезд, еще мелькала крошечная голубая точка. Но вот исчезла и она.

Там, где только что стоял город демонов, колдунов и оборотней, больше не было ничего. В тусклом свете ущербной луны кое-где виднелись кучки камней и небольшие деревца с постукивающей на ветру листвой. И посреди этой дикой пустыни сиял до половины вонзившийся в землю чудесный Меч – Сокрушитель Демонов.

Бережно вытащив его из земли и полюбовавшись, как гаснут на холодном стальном клинке последние искры, Калтус вложил волшебное оружие в ножны, и устало сел под деревом.

Конан с удовольствием пристроился рядом и наконец-то задал вопрос, который не давал ему покоя:

– Слушай, что я хотел тебя спросить, пока мы еще здесь… Что это за штука такая – Большая Колючка, которую все так боялись?

Калтус вдруг расхохотался и долго не в силах был произнести ни слова. Конан, не понимая, смотрел на него, но вдруг песок рядом со стариком завертелся маленьким смерчем, потом воронка стала расти, и вот уже его подхватил настоящий вихрь, не потревоживший ни песчинки у ног Конана. И сквозь вой ветра Конан услышал:

– Я и сам не знаю, что это такое! Я ее никогда не видел! А кто видел, те не возвращались! Эге-ге-гей! Проща-а-а-ай!

Теперь Конан сидел совершенно один в голой чужой пустыне, под немыслимым деревом с каменными листьями и ждал, что же будет дальше. Он не собирался никуда идти, справедливо полагая, что теперь, после таких трудов, колдун сам должен побеспокоиться и доставить его обратно.

Но кругом было тихо, беззвучно проплывали в вышине тонкие облака, временами набегая на тонкий серп луны. Конану вдруг захотелось разглядеть свою добычу, то, из-за чего на них ополчился весь город.

Ничего особенного, простой оловянный кубок. Но почему-то так не хочется выпускать его из рук… Выпить бы из него доброго вина!

Конан прикрыл глаза, представляя запах и вкус своего любимого красного вина, но тут налетел холодный ветер, пробирая его до костей, и вот уже его закружил вихрь, пронося над безжизненной землей…

* * *

Он не сразу понял, что вновь стоит в башне, так закрутил и заморозил его бешеный ледяной поток. Закоченевшие руки прижимали к груди теплый, почти горячий кубок, который и не позволил Конану окончательно замерзнуть. Живительное тепло из ладоней растекалось по всему телу, как то самое вино, о котором он только что мечтал.

– Ну, король, ты, я вижу, хорошо развлекся? Я же тебе говорил, что скучать не придется! Это тебе не камни таскать и червей кормить, это – Шаисса! Жаль, что ее больше нет… Зато кубок здесь… Ну, что же ты стоишь как столб, давай его сюда! – Колдун протянул руку, и Конан, ругнувшись сквозь зубы, нехотя отдал оловянную чашу ему.

Глаза короля горели ненавистью, которую уже ничто не могло погасить, но маг, поглощенный своим талисманом, не обращал на своего пленника никакого внимания. В руках чародея мерцала тусклым золотом половина шестиугольного диска, и он нежно поглаживал ее жадными пальцами.

Потом, вспомнив про Конана, поднял темные глаза и глухо сказал:

– Все… Иди… День твой! Хочешь – веселись, хочешь – спи. Так и быть, я тебе мешать не буду. Мне почему-то кажется, что ты сможешь… – Он махнул рукой, и стены закружились в бешеном хороводе.