Бенедикт был одет в зелёную водолазку, бежевые вельветовые штаны и твидовый пиджак, и в руке он держал пистолет. Какая-то часть меня хотела рассмеяться вслух. У меня к нему был миллион вопросов, но я начал с того, который постоянно повторяю с самого начала.

— Где Натали?

Если его и удивил мой вопрос, то он не показал этого.

— Не знаю.

Я показал на пистолет.

— Ты собираешься в меня выстрелить?

— Я дал клятву. Я обещал.

— Выстрелить в меня?

— Убить любого, кто узнает мой секрет.

— Даже лучшего друга?

— Даже его.

Я кивнул.

— Знаешь ли, я понял.

— Понял что?

— Джамал У. Лэнгстон, — сказал я, показав на экран. — Он был обвинителем. Он решил сразиться со смертоносным наркокартелем Ганы, не заботясь о собственной безопасности. И он смог побить его, когда другие не могли. Этот человек умер героем.

Я подождал, пока он что-нибудь скажет, но он молчал.

— Храбрый парень.

— Глупый парень, — продолжил Бенедикт.

— Картель поклялся отомстить ему, и если верить этой статье, то у него это получилось. Джамал У. Лэнгстон был похоронен заживо. Но он не был, так?

— Как сказать.

— В смысле?

— Нет, Джамал не был похоронен заживо. Но картель до сих пор хотел бы ему отомстить.

Пресловутая завеса поднялась с моих глаз. Эм, нет, ощущение больше напоминало, словно камера, наконец, сфокусировалась. Неразличимый комочек на расстоянии приобрёл очертания и форму. Шаг за шагом, или, что в данном случае вернее, секунда за секундой, фокус становился всё чётче. Натали, усадьба, наш неожиданный разрыв, свадьба, нью-йоркская полиция, фотография с камеры наблюдения, её загадочное письмо, обещание, которое она вынудила меня дать шесть лет назад… теперь всё встало на свои места.

— Ты сфальсифицировал свою смерть, чтобы спасти эту женщину?

— Да, и себя, думаю, тоже.

— Но в основном её.

Он не ответил. Вместо этого Бенедикт (или я должен называть его Джамал?) подошёл к компьютеру. Его глаза увлажнились, когда он аккуратно дотронулся пальцем до лица Мари-Анн.

— Кто она? — спросил я.

— Моя жена.

— Она не знает, что ты сделал?

— Нет.

— Стой, — сказал я, и у меня закружилась голова от осознания. — Даже она думает, что ты мёртв?

Он кивнул.

— Таковы правила. Это часть клятвы, которую мы дали. Это единственный способ обеспечить всем безопасное существование.

Я опять подумал о том, как он сидит здесь, глядя на эту страницу на Фейсбуке, на её фотографии, статусы, изменения в жизни, например, как «состоит в отношениях» с другим мужчиной.

— Кто такой Кэвин Бэскус?

Бенедикт с усилием изобразил нечто, похожее на улыбку.

— Кэвин — старый друг. Он долгое время ждал своего шанса. Всё в порядке. Я не хочу, чтобы она была одна. Он хороший человек.

Даже молчание может тронуть сердце.

— Ты расскажешь мне, что происходит? — спросил я.

— Нечего рассказывать.

— А я думаю, есть что.

Он покачал головой.

— Я уже говорил. Я не знаю, где Натали. Я никогда с ней не встречался. Я даже ни от кого, кроме тебя, не слышал её имени.

— С трудом верится.