|
К такой женщине, как миссис Форрестер, не сунешься с утешениями, и к тому же каждый боялся какой-нибудь банальной фразой навлечь на себя насмешки остальных. Наконец Клиффорд Бойлстон решился. — Просто не знаешь, что и сказать, — заметил он. Опять наступило молчание, а потом заговорила Роза Уотерфорд. — Какая эта миссис Булфинч с виду? — спросила она. — Откуда мне знать? — с досадой отвечала миссис Форрестер. — Я никогда на нее не смотрела. Прислугу всегда нанимал Альберт. Ко мне Булфинч заходила только на минутку, чтобы я могла проверить общее впечатление. — А разве вы не видели ее каждое утро, когда отдавали распоряжения по хозяйству? — Все распоряжения отдавал Альберт. Он сам на этом настоял, чтобы я могла без помех отдаваться своей работе. В нашей жизни всюду поспеть невозможно. — И завтраки по субботам тоже заказывал Альберт? — спросил Клиффорд Бойлстон. — Конечно. Это входило в его компетенцию. Клиффорд Бойлстон чуть вздернул брови. Дурак, как он не догадался, что замечательные завтраки миссис Форрестер — это работа Альберта! И, несомненно, заботами Альберта превосходное шабли всегда бывало остужено как раз в меру — чтобы приятно холодило язык, не теряя при этом своего букета. — Он знал толк в еде и в винах, этого у него не отнимешь. — Я вам всегда говорила, что у него есть достоинства, — сказала миссис Форрестер, словно он в чем-то упрекал ее. — Вы все над ним смеялись. Вы не верили, когда я говорила, что он мне помогает жить. Ответа не последовало, и снова наступило молчание — тяжелое и зловещее. Вдруг мистер Симмонс бросил бомбу. — Вы должны вернуть его. От удивления миссис Форрестер, наверно, попятилась бы, если б не стояла, прислонившись спиной к камину. — Что вы говорите! — вскричала она. — Я, пока жива, больше его не увижу. Простить его? Ни за что. Пусть хоть на коленях меня умоляет. — Я не говорил, чтобы вы его простили. Я сказал — верните его. Но миссис Форрестер не обратила внимания на эту неуместную поправку. — Я все для него делала. Ну скажите, чем бы он был без меня? Я дала ему положение, о каком он не мог и мечтать. Негодование миссис Форрестер было великолепно, однако на мистера Симмонса оно, как видно, не произвело впечатления. — А на что вы теперь будете жить? Миссис Форрестер метнула на него взгляд, в котором никто не усмотрел бы дружелюбия. — Бог меня не оставит, — отвечала она ледяным тоном. — Сомневаюсь, — возразил он. Миссис Форрестер пожала плечами. На лице ее изобразилось возмущение. Но мистер Симмонс уселся поудобнее на своем жестком стуле и закурил. — Вы знаете, что никто не восхищается вами больше моего, — сказал он. — Больше, чем я, — поправил его Клиффорд Бойлстон. — Ну, и чем вы, — согласился мистер Симмонс. — Мы все считаем, что из живых писателей ни один с вами не сравнится. И стихи и проза у вас первый сорт. А что до стиля — всем известно, какой у вас стиль. — Возвышенный, как у сэра Томаса Брауна, и прозрачный, как у кардинала Ньюмена, — сказал Клиффорд Бойлстон. — Хлесткий, как у Джона Драйдена, и точный, как у Джонатана Свифта. Только по улыбке, на мгновение тронувшей уголки трагически сжатых губ миссис Форрестер, можно было понять, что она его слышала. |
