|
Это наверху. — Девочка указала на лестницу и пронзительно крикнула: — Миссис Булфинч, к вам пришли! Миссис Булфинч! Миссис Форрестер стала подниматься по грязной лестнице, покрытой рваной дорожкой. Она шла медленно, чтобы не запыхаться. На втором этаже кто-то отворил дверь, и она узнала свою кухарку. — Добрый вечер, Булфинч, — с достоинством произнесла миссис Форрестер. — Мне нужно повидать вашего хозяина. Миссис Булфинч помедлила долю секунды, потом распахнула дверь настежь. — Входите, мэм. — Она оглянулась через плечо. — Альберт, это миссис Форрестер к тебе. Миссис Форрестер быстро шагнула мимо нее. У огня в сильно потертом кожаном кресле сидел Альберт в домашних туфлях и без пиджака. Он читал вечернюю газету и курил сигару. При виде миссис Форрестер он встал. Миссис Булфинч вернулась в комнату следом за гостьей и затворила дверь. — Как поживаешь, дорогая? — бодро сказал Альберт. — Надеюсь, ты в добром здоровье? — Ты бы надел пиджак, Альберт, — сказала миссис Булфинч. — А то миссис Форрестер бог знает что о тебе подумает. Она сняла пиджак с гвоздя и подала ему, а потом уверенной рукою женщины, для которой мужская одежда не таит секретов, обдернула на нем жилет, чтобы не наезжал на воротничок. — Я получила твое письмо, Альберт, — сказала миссис Форрестер. — Я так и думал, ведь иначе ты не знала бы моего адреса. — Присаживайтесь, мэм, — сказала миссис Булфинч и, ловко смахнув пыль с одного из шести одинаковых стульев, обитых вишневым плюшем, выдвинула его вперед. С легким поклоном миссис Форрестер села. — Я бы хотела поговорить с тобой наедине, Альберт. Глаза его лукаво блеснули. — Все, что ты можешь сказать, касается миссис Булфинч в той же мере, как и меня, поэтому лучше, я думаю, разговаривать при ней. — Как хочешь. Миссис Булфинч пододвинула себе стул и села. До сих пор миссис Форрестер видела ее только в ситцевом платье и большом фартуке. Сейчас на ней была белая шелковая блузка с мережкой, черная юбка и лакированные туфли на высоких каблуках и с серебряными пряжками. Это была женщина лет сорока пяти, рыжеватая, румяная, не то чтобы красивая, но цветущая и приятной наружности. Она напомнила миссис Форрестер пышнотелую служанку с жизнерадостной картины какого-то старого голландского мастера. — Ну-с, дорогая, так что же ты хотела мне сказать? — спросил Альберт. Миссис Форрестер подарила его одной из своих самых приветливых улыбок. Ее большие черные глаза глядели снисходительно и благодушно. — Ты, конечно, понимаешь, Альберт, как все это глупо. Мне кажется, ты не в своем уме. — Вот как, дорогая? Это интересно. — Я не сержусь на тебя, мне просто смешно, но всякая шутка хороша до известного предела. А сейчас мы с тобою поедем домой. — Разве я не ясно выразился в своем письме? — Совершенно ясно. Я ни о чем тебя не спрашиваю и не собираюсь ни в чем упрекать. Будем считать это недоразумением и на том покончим. — Ничто не заставит меня вернуться к тебе, моя дорогая, — сказал Альберт, впрочем вполне дружелюбно. — Ты шутишь? — Нисколько. — Ты любишь эту женщину? Миссис Форрестер все еще улыбалась приветливой, немного деревянной улыбкой. Она твердо решила относиться ко всему происходящему легко. |
