Джефф подошел к нему, встал в позу и произнес:

— — Мир тебе! Повелитель, я должен пожаловаться тебе на твоих слуг. Они помешали нам делать свое святое дело, которое получило благословение Его Императорского Высочества — самого Кулака Императора!

Офицер неуверенно помахал в воздухе своей тростью, что‑то сказал подчиненным и снова повернулся к Джеффу.

— — Кто ты?

— — Слуга Великого Бога Мотаа.

Тот же вопрос паназиат задал и Алексу, но Джефф не дал ему ответить.

— — Повелитель, — сказал он поспешно, — это очень святой человек, он дал обет молчания. Если ты заставишь его нарушить обет, грех падет на твою голову.

Офицер колебался. В объявлении ясно говорилось, что трогать этих сумасшедших дикарей не следует, но там не было сказано, как же с ними обращаться. Ему очень не хотелось устанавливать прецедент — за это могли и наградить, но скорее можно было угодить к праотцам.

— — Пусть соблюдает свой обет. Покажите мне свои карточки.

Джефф изобразил на лице изумление:

— — Мы ничтожные слуги Великого Бога Мотаа, у нас нет даже имен, зачем нам эти карточки?

— — Карточки, быстро!

Стараясь сохранить спокойствие, Джефф грустно сказал:

— — Мне жаль тебя, юный повелитель. Я буду молиться за тебя Великому Мотаа. Но сейчас я вынужден просить отвести меня к Кулаку Императора, и немедленно.

Эту речь он прорепетировал несколько раз и надеялся, что она произведет нужное действие.

— — Это невозможно!

— — Его Высочество уже говорил со мной, он будет говорить со мной еще раз. Кулак Императора всегда готов встретиться со слугами Великого Бога Мотаа.

Офицер взглянул на него, повернулся и вошел в полицейский участок. Томас и Хау остались ждать на улице.

— — Как ты думаешь, он в самом деле прикажет отвести пас к наместнику? — шепотом спросил Хау.

— — Надеюсь, что нет. Не думаю.

— — А что ты тогда будешь делать?

— — Там будет видно. И вообще заткнись, ты же дал обет молчания.

Через несколько минут офицер снова появился и бросил:

— — Вы можете идти.

— — Куда? К Кулаку Императора? — злорадно спросил Джефф.

— — Нет, нет! Просто идите! Убирайтесь с моего участка!

Джефф отступил на шаг, в последний раз благословил его, и оба «священника» удалились. Уголком глаза Джефф успел заметить, как офицер поднял трость и с силой опустил ее на голову старшего из полицейских, но сделал вид, что ничего не видел.

Когда они свернули за угол, Джефф сказал Хау:

— — Ну вот, теперь они надолго от нас отстанут.

— — Почему ты так решил? Он на нас зол, как черт.

— — Не в этом дело. Нельзя, чтобы он или какой‑нибудь другой фараон думал, будто может нами командовать, как простыми смертными. Мы не успеем отойти и на три квартала, как весь город будет знать, что я вернулся и что трогать нас нельзя. Так и должно быть впредь.

— — Может быть, только мне все равно кажется, что не стоит настраивать против себя полицейских.

— — Ты не понимаешь, — с досадой сказал Джефф. — Только так с ними и можно. Полицейский есть полицейский. какого бы цвета он ни был. Они действуют страхом и понимают только страх. Как только до них дойдет, что нас трогать нельзя, что к нам привязываться опасно, они станут разговаривать с нами так же почтительно, как со своим начальством.