— Ладно. Проехали. Поезд ушел, а с ним — и мой новый телефон. Подожду до дня рождения. Не так долго осталось. Только, будь любезен, намекни маме заранее, чтобы она какого — нибудь другого сюрприза мне не придумала, — попросила Марфа.

— Приложу все усилия, — пообещал брат.

Илья, честно выполняя свое обещание, всюду сопровождал девчонок, но о грабителе в суматохе окончания четверти никто почти не вспоминал. Не до него было. А он, по счастью, больше знать о себе не давал. Правда, первые дни Илья тщательно проверял, нет ли за ними хвоста. Но, кажется, ребята ровным счетом никого не интересовали. Данила вообще уже склонялся к тому, что Шестеро смелых испугали этого типа гораздо сильнее, чем рассчитывали, а значит, велика вероятность, что он отныне и навсегда свернет свою деятельность в районе Серебряных Прудов.

— Хотелось бы в это верить, — с надеждой проговорила Марфа и поторопилась перевести разговор на другую тему.

Об истории, приключившейся с ней в подъезде, она твердо решила забыть, и когда ребята возвращались к этой теме, сердилась. Есть в жизни занятия гораздо более интересные и приятные. Взять хотя бы маскарад, в подготовку к которому она сейчас ушла с головой. Костюм надо было придумать не только себе, но и брату, и не просто два разных эффектных одеяния, а чтобы одно сочеталось с другим.

У Данилы никаких идей по сему поводу не возникало. Он заявил, что ему совершенно безразлично, в чем отправляться на маскарад, хоть в костюме нищего. Марфа категорически была против. Костюм нищих напоминал ей о грабителе. А вдруг они в таком виде столкнутся с этим типом на улице? Нет уж, хватит с нее! И она старалась, наоборот, придумать что — нибудь яркое, веселое, праздничное.

Каждый день она изводила Данилу новыми идеями, без конца заставляя его переодеваться в разные костюмы.

— Я согласен быть лешим, — покорно говорил брат, примеряя очередное одеяние. — Но почему мне при этом надо обязательно сидеть в ступе? Насколько я помню из сказок, это транспорт Бабы — яги.

— Но ты же в коляске. — В словах Марфы определенно была логика. — А ее очень легко можно превратить в ступу. Два обруча, две рейки, — принималась показывать она. — Вот здесь и здесь закрепим, натянем на каркас ткань или бумагу, потом покрасим, и получится великолепная ступа.

— Тогда нужна Баба — яга, — развивал замысел сестры мальчик. — Только твой нос, боюсь, не подойдет.

— А я буду совсем молодой Бабой — ежкой. На помеле, — продолжала фонтанировать идеями Марфа. — По — моему, Бабе — яге, еще не достигшей преклонного возраста, подходит любой нос, пусть и курносый.

— Не знаю, не знаю, — сомневался Данила.

— А еще можно из твоей коляски сделать каноэ. — Девочка была увлечена уже новым замыслом. — Тогда мы с тобой оденемся индейцами. Только каноэ — вещь более громоздкая и займет много места. Боюсь, в актовом зале ты будешь за всех цепляться. И с бахромой на одежде столько возни. С перьями большая проблема. Где мы с тобой их возьмем? Не вороньи же подбирать на улице. Они могут оказаться заразными.

— Мр — р, — громко подтвердил прошествовавший мимо них Черчилль.

— Похоже, он их всех считает больными, — заметил Данила, проводив кота взглядом.

— А ты разве забыл, как одна ворона несколько лет назад ему едва половину хвоста не отщипнула? — засмеялась Марфа, вспомнив забавный случай, произошедший с их любимцем.

— Не забыл! — захохотал брат.

Черчилль, тогда совсем еще молодой и неопытный, решил поохотиться на крупную, упитанную серо — черную птицу, важно разгуливавшую по двору.