|
Поцеловав Брадиса в небритую колючую щеку, чему он, казалось, был несказанно рад, я уселась на край кровати и начала доставать из сумки гостинцы: яблоки, апельсины и банку ананасового компота. - Где достали? - подозрительно спросил Евгений Карлович, взглянув на банку. - Неужто пришлось писать очерк о неподкупности сотрудников ленинградского УБХСС? - усмехнулся он. - Хорошая мысль, - в тон ему ответила я. - Я об этом подумаю. Может быть, в следующий раз вам икры принести? Смех Евгения Карловича перешел в надсадный кашель. - Сашуля, а покурить не додумались принести? - с упреком и надеждой спросил он. - Вам же нельзя, Евгений Карлович! Это и так вредно, а особенно с вашей пневмонией. - Ох, Сашенька, мне тут говорят, что мне вообще уже ничего нельзя, замахал на меня руками Брадис. - Скоро скажут, что и жить - вредно. Ведь от этого умирают. Так как насчет табачку, а? Я покорно полезла в сумку, достала полупустую пачку «Ленинграда» фабрики имени Урицкого и протянула ее Брадису. - Да мне это как слону дробина, - разочарованно посетовал он. - Мне бы «Беломорчику», а, Сашуня? - Я сейчас сбегаю, - предложила я. - Что с вами сделаешь?! Я поднялась, готовая идти на поиски «Беломора», но Брадис меня остановил. - Знаете, Саша, раз уж вы так любезно согласились пойти искать для меня папиросы, я, с вашего позволения, несколько осложню, а с другой стороны облегчу вам эту задачу. От этой больницы до моего дома - направо от входа до первого светофора и еще раз направо, дом пятнадцать, квартира тридцать два. Десять минут ходу. А вам - даже восемь. У меня как у старого куряки на полке стенного шкафа в прихожей пара блоков «Беломора» точно есть. Но главное — не в папиросах. Мне нужна моя большая записная книжка, она лежит на столе в комнате напротив входной двери. Мне тут надо кое-кому позвонить, а телефонов я не помню. А попросить ко мне домой сбегать - некого. Ребята, если и залетят, то на минутку, у них ведь работы полно. А мои все на даче. Ну что, договорились? - Конечно, - сказала я. Брадис достал из тумбочки связку ключей в кожаном футляре и протянул их мне. - А какой из них от вашей квартиры? - растерянно спросила я, разглядывая шесть похожих друг на друга ключей. - Или всеми по очереди попробовать? - Ох, совсем забыл! - спохватился Брадис, - Его очень просто отличить. Остальные ключи - копии. А на этом - видите? - номер. Это - заводской. На копиях таких номеров не бывает. - Надо же, никогда не обращала внимания! Открывает - и ладно. В эту встречу Брадис рассказал мне, что, несмотря на болезнь, свалившую его почти сразу после нашего знакомства, он и в больнице даром времени не терял. Оказывается, именно в этой клинике, правда, в другом отделении, в соседнем корпусе, как раз и проработала почти десять лет загадочно погибшая Лариса Семина. Как выяснил Евгений Карлович, в больнице ее помнили многие. Кое с кем ему удалось поговорить. И выяснилась одна интересная деталь. Правда, пока непонятно было, имеет ли она какое-нибудь отношение к смерти Ларисы. Дело в том, что, хотя как говорили, Лариса любила своего мужа и с больными романов не крутила, видимо, все же один больничный роман у нее случился. Рассказывали, что в последний примерно год перед смертью Ларисы в ее отделении несколько раз лежал один больной, с виду похожий на азербайджанца. Даже кто-то вспомнил его имя - Сахиб. Был он ростом ниже Ларисы, лысоват и казался ей, признанной красавице, совсем не парой. Однако Ларису несколько раз видели с ним в городе, и досужие языки поговаривали, что их отношения вышли за рамки чисто «больничных». |
