Глава 2

Нэнси и Джордж поженились в 11.30 утра 22 декабря 1917 года. Им пришлось дважды переносить свадьбу из-за того, что откладывался отпуск, и возможность представилась, лишь когда Джордж был ранен и отпущен домой к родителям на несколько недель, оправившись от операции на правой ноге в госпитале королевы Александры в Хайгейте. Несколько небольших, похоже гранитных, осколков было извлечено из его ноги, и Джордж хранил их как память, говоря, что это осколки чьего-то памятника. Во время сильного обстрела в Ипре он находился на кладбище, и одно из надгробий упало очень близко от него.

Это не была сказочная свадьба, о которой мечтала Нэнси, — бракосочетание состоялось в местном бюро записи актов гражданского состояния, в присутствии небольшой группы друзей. Но тем не менее все было очень романтично. Нэнси в ясное морозное утро была ослепительна в отороченном беличьим мехом зимнем пальто. Глаза ее сверкали. Джордж, в чине капитана, очень романтично выглядел в мундире, опираясь на костыли. В нем появилась какая-то отдаленность и серьезность, но это само по себе было романтично. Он участвовал в битве при Лоосе, в которой погиб его брат (с тех пор прошло уже более двух лет). Он выжил в битве на Сомме и третьей битве при Ипре и вернулся домой, чтобы сделать своей невесте самый лучший рождественский подарок: себя.

Этот день был тяжелым для Грейс. Во время всей церемонии хорохорящаяся Кэтрин так крепко сжимала ей руку, что она слышала хруст костей. Хотя ни на ком не было черного, Грейс чувствовала, что они являют собой тяжелое, трагическое зрелище. Вдовушки в углу. Разумеется, было ясно, что сочувствующие взгляды гостей направлены не только на ее мать, но и на нее. Свадьба напомнила им о том, о чем они давно забыли, — вероятно, о том, чего до сегодняшнего дня даже не понимали. Если Нэнси и Джордж были одной половиной уравнения, то они со Стивеном — другой. Если Нэнси выходит замуж за Джорджа, то Грейс должна потерять Стивена. Но как бы она ни осуждала себя за это, сегодня она думала не о Стивене. Внешней веселостью она изо всех сил старалась подавить нечто, закипающее в ней. Все усиливающееся убеждение, что Джордж должен был жениться на ней, а не на ее сестре. Видя, как он изменился, она все больше уверялась в том, что понимает его гораздо лучше, чем когда-нибудь поймет Нэнси. Как же глупо они распорядились своей жизнью в тот полный страстей и порывов летний день 1915 года! И как несправедлива с тех пор была к ним судьба! Нельзя позволять себе слишком долго думать об этом — это так невыносимо, так ужасно, а в случае со Стивеном трагично и непостижимо.

После церемонии состоялся скучный обед в ближайшем отеле Вултона. За серым куриным супом последовала отвратительно невкусная заливная говядина с морковкой и картофелем, а затем долматец с замороженным жидким заварным кремом. Чтобы все это осилить, надо было очень крепко выпить. К вечеру Грейс почувствовала, что начинает неметь под влиянием алкоголя, а ее искусственная улыбка стала более искренней и яркой.

«Я пройду через это, — сказала она себе и умышленно отшатнулась от брошенного Нэнси букета, хотя едва не поймала его. — Завтрашнее утро будет ужасным, но не надо об этом думать. Потом будет легче».

Но легче не стало. Новобрачные на Рождество остались в доме Резерфордов. Джордж разделывал гуся и занимал за столом место старого мистера Резерфорда. Когда все собрались вокруг рояля, он звонким тенором пел рождественские гимны. Он установил в доме радио и каждый вечер разжигал камин. На костылях он с секатором копался в заброшенном, заросшем ежевикой саду, приводя его в порядок. Нэнси с обожанием наблюдала за ним, время от времени поглядывая на сестру и мать. «Видите? — словно говорила она. — Видите, какой это бесценный клад? Как нам повезло, что он у нас есть!»

Грейс, глядя на мать, пыталась заметить признаки возмущения тем, что Джордж мало-помалу занимал место ее отца.