Глава ЛДПР смотрелся словно павлин, и перо из его хвоста могло украсить страницы любого издания.

Второй раз буфет опустел при появлении лидера коммунистов. Он материализовался, когда стало очевидно, что КПРФ получит большинство в Думе. Новость облетела парламентский центр за считанные секунды, и журналисты бросились к победителю. Так мотыльки летят к свече. Так цыплята пищат вокруг наседки. Так придворные несутся к наследному принцу, едва услышав роковое «король умер, да здравствует король». Лидер красных блаженствовал. Царственно и одновременно демократично улыбался, ласково приветствовал знакомых журналистов, благосклонно откликался на вопросы тех, кого не знал. Особенно бережно он обращался с посланцами иностранной прессы и телевидения.

Славик Гайский благополучно снял и второго героя «ночи после выборов». Лизавета умудрилась задать эксклюзивные вопросы еще трем партийным лидерам, которые не убоялись общения с журналистами.

Дальше возникла пауза – все ждали лидеров «Яблока» и «правых сил», которые тоже набрали очень хорошие очки, но демократы и реформаторы то ли задерживались, то ли по каким-то причинам не сильно спешили в парламентский центр.

Лизавета демонстративно скучала, а на самом деле все время прокручивала в памяти происшествие в буфете и ответы охранников, к которым она обращалась уже несколько раз. Этим людям очень хотелось, чтобы Лизавета перестала верить собственным глазам. Они, словно сговорившись, повторяли: того, о чем она спрашивает, вовсе не происходило. Так… мираж. Вполне могло оказаться, что они просто не в курсе. Но Лизавета знала: в России официальные лица, а также все к ним приближенные, до сих пор считают, что простое отрицание очевидного – самая правильная политика. И в ее воображении обыкновенный сердечный приступ превратился чуть ли не в центральное событие ночи. Она дала волю воображению. А что еще делать, когда делать нечего?

Центральная избирательная комиссия стала проводить предварительные пресс-конференции, дабы хоть как-то утихомирить журналистов, нуждавшихся в бурлении страстей. Но бормотание председателя ЦИК и его заместителей не заменяли живой политической борьбы. Народ потихоньку переселился в фойе, где стоял телевизор. Некий мудрец, возглавляющий общественное телевидение, распорядился показать советский киношлягер – «Белое солнце пустыни». Именно он развлек и отвлек публику лучше чем что бы то ни было.

Наконец представитель ЦИК пригласил всех на итоговую пресс-конференцию. По парламентскому центру прокатился вздох облегчения, постепенно переросший в стон или в вопль, как кому нравится. Журналисты, заслышав сулящее свободу слово «итоговая», скоренько собрались в зале. Не заставили себя ждать и компьютерщики, и труженики Центризбиркома. Они тоже устали, тоже хотели поскорее уйти домой, и они, как никто другой, хотели избавиться от шумной, свободолюбивой репортерской орды, которая всегда рада схватить первое попавшееся лыко и вставить его в подобающую строку. ЦИК намеревалась выбить из бюджета немалые деньги на развитие компьютерно-выборных технологий, поэтому лишняя ругань и насмешки в прессе никоим образом не устраивали тех, кто профессионально служил процедуре вольного народного волеизъявления.