*  *  *

Когда Борис и Муравьев оказались одни на улице, Борис хотел спросить: «Зачем ты, Муравьев, опять наобещал всем то, чего мы сделать не можем? Не успели кончить эту историю с лентой, а ты опять». Все это Борис хотел произнести, когда они будут с Муравьевым одни. Но он посмотрел на обескураженное, виноватое лицо Муравьева и ничего не сказал. Конечно, Муравьев старше Бориса и вообще очень умный. Но сегодня он сделал глупость: бухнул ребятам и Варваре Герасимовне про Г.З.В., и что теперь делать, совсем неизвестно. Где его искать, этого Г.З.В.? Зачем он написал всем письма? Чего он хотел? Чтобы его искали? Но его ищут и не могут найти уже почти полгода.

— Сам не знаю, как получилось, — вздохнув, бормочет Муравьев. — У меня всегда так — из меня обещание вылетает, а потом только я успеваю подумать: что это я такое пообещал?

Муравьев расстраивается, ругает себя, и Борису, как всегда в таких случаях, становится жалко Муравьева.

— Ладно, ты не переживай. Может, мы его и найдем. Не на Луне же он, правда? Где-нибудь есть этот Г.З.В. А мыто с тобой как возьмемся, так и отыщем.

Они идут мимо бульвара. Снег совсем растаял, по черному сырому асфальту, которым залита аллея, прогуливаются люди с собаками. Звонкими голосами кричат маленькие дети.

Борис и Муравьев садятся на скамейку, и Муравьев говорит:

— Теперь, Борис, ты расскажи все-таки, где ты раздобыл пулеметную ленту. Это же совершенно невероятное дело — достать самую настоящую ленту. А ты достал.

— Ничего особенного, — отвечает Борис. Ему так хорошо оттого, что Муравьев сказал именно эти слова! И он некоторое время сидит молча рядом с Муравьевым, а потом рассказывает о том, как они с Анютой ходили к той женщине из общества «Знание», как все ей объяснили про музей, как женщина отдала им ленту.

— Это знаешь, Муравьев, кто все придумал?

— Кто?

— Не знаешь. Анюта, вот кто.

— Ну да! Та маленькая девчонка?

— Какая же маленькая? Она уже в первом классе учится.

Проходят мимо скамейки разные люди, одни спешат, другие прогуливаются. Одни с собаками, другие сами по себе.

И вдруг недалеко от скамейки раздается мужской голос:

— Сильва! Ко мне! Иди рядом!

Борис и Муравьев одновременно вздрагивают. По дорожке чинно шагает Сильва, золотистые уши мотаются в такт шагам. Кудрявый короткий хвост довольно виляет. А рядом с собакой идет совершенно незнакомый пожилой человек. Синий тренировочный костюм с белой полоской на воротнике и белыми лампасами на брюках. В руке — снятый с Сильвы поводок, блестит на закате лысая круглая голова.

— Сильва! Ты будешь слушаться? А то пойдем домой!

Собака послушно пошла рядом с его ногой.

— Он, — прошептал Муравьев. — Анютин сосед приехал.

— Ага, приехал. Собаку отнял.

Борис сразу подумал, что Анюте, наверное, было грустно отдавать Сильву хозяину. Но Анюта, наверное, даже виду не подала — вернула, и все. Такой уж она самолюбивый и гордый человек — Анюта.

— Давай подойдем к нему, — говорит Муравьев.

— Не знаю даже, — нерешительно мнется Борис. — Что мы ему скажем-то?

— Скажем, что у нас музей. Скажем, что нам нужны экспонаты. Давай подойдем, ну чего ты?

Муравьев уже встал и переминается от нетерпения с ноги на ногу. Борис тоже поднимается со скамейки. Они догоняют лысого хозяина Сильвы.

— Скажите, пожалуйста, вы уже вернулись? — Это Муравьев, не зная, как начать, задал первый вопрос.

— Да, представьте себе, — отвечает человек, нисколько не удивляясь, что они к нему пристали с вопросами.