Это знание заставило Мезенцева совершить ряд поспешных, но абсолютно необходимых действий.

Мезенцев помнил отброшенного выстрелом в упор любителя орешков Колю.

Мезенцев помнил застывшего как статую Гриба – по лицу этой статуи текло что‑то черное, но Гриб продолжал стоять, держась за стол, и лишь какие‑то секунды спустя свалился вниз, словно подорванный вандалами памятник.

Мезенцев помнил взбешенное лицо Левана, когда тот увидел нацеленный в свою сторону ствол. Здоровяк со шрамом на лбу неуклюже, но гарантированно закрыл Левана, принял пулю и стал неторопливо массировать грудь, будто к нему вдруг пришло небольшое недомогание в сердечной области.

Мезенцев стрелял еще и еще, пока не расчистил вокруг себя жизненное пространство. Потом он побежал на выход – по дороге возник плотный силуэт, и Мезенцев свалил его рукоятью пистолета.

И дальше он уже просто бежал, спасая свою шкуру от поющих где‑то высоко в воздухе пуль, бежал, пока не увидел Лену и пока та по перекошенному лицу и по пистолету поняла почти все.

– И тогда... Тогда я понял, что это ловушка. Пока я там сижу, они прочешут местность и найдут тебя. Я сказал, что должен выйти, но они не разрешили. И... Началась стрельба.

Пластиковая вилка в руках Лены переломилась пополам, и Мезенцев вздрогнул от этого звука. Лена задумчиво посмотрела на куски цветного пластика и сказала, неизвестно к кому обращаясь:

– Извините.

Она положила обломки на край тарелки, сняла очки, закрыла лицо руками и спросила Мезенцева тихим голосом, в котором почти не было слышно напряженного ожидания ответа:

– Ты убил его?

2

– Ты убил его? – спросила Лена.

– Кого?

Для смеха можно было добавить: «Кого – его? Я много кого сегодня перестрелял...» Но как‑то не до смеху было ему в этот вечер.

– Ты убил Жору Маятника?

– Хм.

Мезенцев задумался. Действительно... Не пойди у него кругом голова от этого рыжего с его закидонами, можно было и вправду положить там наверняка и Левана, и Маятника. Те отнеслись к переговорам как‑то уж совсем несерьезно, и будь Мезенцев в «командировке»...

Но он не был в «командировке», и голова не кружилась от счастья успешной игры в «я жив, а вы нет». Голова кружилась совсем по другому поводу.

– Хм. Не уверен.

Лена убрала руки от лица, и Мезенцев прочитал там разочарование и усталость.

– Я стрелял, – сказал он, словно оправдываясь. – И в его сторону тоже. Но Маятник сидел в конце стола. Между мной и им был еще его помощник. Гриб. Вот в него я точно попал.

– И то хорошо, – сказала Лена с неожиданной суровостью. – Гриб – это та еще скотина. Это он тогда командовал в Питере, когда моих людей...

Было странно слышать эти слова от девятнадцатилетней девушки, которой вроде бы полагалось заниматься совсем другими вещами, более приятными и более легкомысленными. Но она сама поставила себя на тропу войны и сходить с нее не собиралась.

– Я не остановлюсь, – сказала она, словно подслушав мысли Мезенцева. – Я доведу это до конца, с тобой или без тебя.

– Без меня? – криво усмехнулся Мезенцев. – Знаешь, а мне теперь вроде как и деваться некуда. Стрелять по Левану Батумскому и Жоре Маятнику – это дорогое удовольствие, за него всю жизнь расплачиваются...

– Значит, у нас теперь еще больше общего, – подытожила Лена.

«Больше, чем ты думаешь, – ответил про себя Мезенцев. – Например, каждый из нас способен убить ради выбранной цели.