Волошина увидела, как с противоположной стороны в джип садится белобрысый водитель «девятки», и поняла, что, где бы сейчас ни находились ее парни, помощи от них в ближайшее время ждать не стоит.

Все это было абсолютно нереально и совершенно ужасно. Особенно когда Волошина заметила, что белобрысый спокойно расстегивает клеенчатые сумки и изучает их содержимое. Как будто он их туда ставил. Как будто он заранее знал об их существовании.

Потом белобрысый вылез из джипа, обогнул машину и обратился к тому мужчине, который удерживал Елену притиснутой к борту джипа.

– Комплект, – сказал он.

– Слушайте, вы, – зло процедила Волошина. – Если вы менты, то дело закрыто, и вас поимеют за самоуправство, так поимеют, что вы даже представить себе не можете! Если вы бандиты, то лучше валите отсюда, пока целы, потому что вы не знаете, с кем связались...

– Знаем, – сказали ей в спину. – В том‑то и дело, Елена Витальевна, что знаем.

Хватка чуть ослабла, Волошина обернулась и увидела рядом с белобрысым плотного мужчину лет тридцати. Он выглядел так, будто оказался на этом шоссе совершенно случайно, по дороге с презентации глянцевого журнала на открытие художественной галереи. Безупречное сочетание брюк, тонкого свитера, итальянского кардигана и кожаных туфель окончательно добило Волошину, и она решила считать все это кошмарным сном.

– Елена Витальевна, – вежливо сказал крепко сбитый денди. – Для вас все это еще может кончиться хорошо. Я имею в виду, без телесных повреждений.

– Что? – встрепенулась Волошина.

– Мы сейчас сядем в машину и поедем дальше. Туда, куда вы и ехали. Туда, куда вы должны отвезти эти деньги.

Волошина нервно рассмеялась. В ее жизни было немного абсолютных истин, но пару она знала точно: во‑первых, лучше быть богатой и здоровой, чем бедной и больной, и во‑вторых, никому и никогда не говори, куда идут деньги «Блага» и других подобных фирм. Иначе, в лучшем случае, станешь как раз бедной и больной. В худшем случае ты просто исчезнешь с лица земли.

– Я никуда с вами не поеду, – сказала Волошина.

– Поедете, – сказал денди.

– Нет.

– Да.

– С какой стати? Вы останавливаете мою машину, бьете моих охранников, трогаете мои веши, а я...

– Или я прострелю вам колено, – вежливо сказал денди.

Волошина рассмеялась, и тогда денди вытащил пистолет. Он выглядел как настоящий. Волошина перестала смеяться.

– Причем прострелить колено – это гуманный способ надавить на вас, – продолжал наставительно говорить денди, будто преподаватель, вразумляющий не слишком прилежную студентку. – А еще есть негуманный. Отвезти вас к тем людям, которые сдали последние деньги в фирму «Благо» и не получили взамен ничего. Они очень сердиты на вас, Елена Витальевна. У них, кажется, есть какой‑то общественный комитет, мы можем подъехать туда и предоставить вас в их распоряжение... На час‑другой, больше не понадобится.

– Слушайте, – сказала Волошина. – Кто бы вы ни были... Давайте договоримся... Без вот этих глупостей...

– Пффф, – разочарованно сказал денди. – Леша.

– Что? – сказал белобрысый.

– Леша, все надо делать наверняка.

Волошина не очень поняла, что имел в виду денди, но белобрысый немедленно куда‑то сорвался.

– Теперь с вами, – сказал денди, и он по‑прежнему выглядел разочарованным. – Вы едете с нами?

– Я не могу...

Он выстрелил ей в колено. Волошина заорала, еще не чувствуя боли, но паникуя от одного только вида прожженной дыры на дорогих дизайнерских брюках и темнеющей ткани вокруг.