Аннин огромный «Шевроле Субурбан» с легкостью вместил нас всех шестерых. В нем даже было достаточно места, чтобы Клык мог откинуться и вытянуть ноги. Он не жалуется, но я всю дорогу не спускаю с него глаз, замечая, как на каждой выбоине и каждом ухабе вздуваются желваками его скулы.

Со мной тоже творится та же петрушка, что и вчера ночью: бросает в жар, сердце колотится как сумасшедшее, дыхание неровное и прерывистое, и по всему телу ползут мурашки.

Тотал сидел у меня на коленях и смотрел в окно. Но теперь глянул своими черными блестящими глазами, нарочно поднялся и перебрался через Клыка на колени к Ангелу, всем своим видом показывая: коли ты такая, я с тобой рядом сидеть на буду.

— Ой, смотрите, смотрите, — кричит Надж, показывая пальцем в окно, — вон та лошадь совсем белая. Настоящая лошадь для ангелов. А что там за свернутые тюки?

— Это сено теперь так упаковывают, — объясняет ей Анна, — раньше его сгребали в стога, а теперь вот в такие тюки сворачивают. Они меньше места занимают.

— Здесь ужасно красиво, — Надж практически подпрыгивает на сиденье рядом с Анной. — Мне холмы прямо ужасно нравятся. А что там за дерево такое цветное, с листьями, как звезды?

— Клен. Клены осенью в самые яркие цвета окрашены.

— А какой у тебя дом? — продолжает допытываться Надж. — Весь белый, с колоннами? Как Тара? Ты видела этот фильм?

— «Унесенные ветром»? Нет, боюсь, мой дом совсем не такой. Тара — дом богатых плантаторов на юге, а у меня просто старая ферма. Но зато двадцать пять гектаров земли вокруг. Набегаетесь там вволю. Мы уже почти приехали.

Двадцать минут спустя Анна завернула на въезд на частную дорогу, щелкнула какой-то кнопкой, двустворчатые кованые железные ворота сами отворились, пропуская нашу машину. Едва мы проехали, они снова сами собой закрылись, от чего все мои сенсоры опасности автоматически переключились в состояние боевой готовности.

Чтобы доехать до дома, потребовалась целая минута. Проезд был усыпан битой ракушкой и петлял среди старых раскидистых деревьев. Сорванные ветром красно-желтые листья, плавно кружась, опускались на крышу машины.

— Приехали, вылезайте. — Анна заворачивает на парковку за угол дома. — Надеюсь, вам у меня понравится.

Не выходя из машины, мы застыли, глядя в окна. Ее дом похож на картинку. Нижняя часть из округлых речных камней, а верх обшит белой дранкой. Вход через большущую веранду. Кое-где на кустах, обрамляющих передний дворик, еще доцветает гортензия.

— Там за домом пруд. Он мелкий и прогревается быстро. Так что в солнечный день, может, еще покупаетесь.

Мы наконец высыпали из машины. Какое счастье снова оказаться на открытом пространстве!

— Здесь даже воздух особенный! — продолжает восхищаться Надж. Морщит нос и глубоко вдыхает. — А-а-а! Как хорошо пахнет.

Дом стоит на вершине невысокого холма, и по склону вниз плавно спускается газон, а дальше за ним — фруктовый сад. На деревьях полно большущих красных яблок. Чирикают птицы. Ни тебе запаха асфальта, ни вони резины машинных колес. Кроме птиц да шуршания листьев — ни единого звука.

Анна открыла дверь и смеется:

— Что вы стоите, проходите сюда. Пошли смотреть ваши комнаты.

Я киваю, и Надж и Ангел поворачивают в дом. Газзи спешит за ними.

Игги останавливается рядом со мной и шепотом спрашивает:

— На что это похоже?

— Это, Джеф, похоже на рай земной! — отвечает вместо меня Клык.

Шершавая кора дерева уже в кровь стерла ему ноги и руки. Но Ари не обращает внимания. После нестерпимой боли от вживления крыльев это все — детские игрушки.