– Может, он не стал дожидаться и ушел? – задала вопрос я.

Иваньков залился неестественным смехом.

– Не-ет! Барыги своего не упустят! Они всегда запаздывают. Чувствуют власть над чужими судьбами, собаки!

Я огляделась. Дворик не вызывал оптимистического настроения. Со стороны одного из подъездов слышались приглушенные пьяные голоса с характерными блатными интонациями. Метрах в двадцати от нас с восхитительной непринужденностью справлял нужду человек бомжевского вида. Еще откуда-то из-за густой завесы деревьев доносились пропитые и насыщенные матерной руганью голоса двух женщин. Я зябко поежилась.

Время шло, а наркоторговец все не появлялся. Терпение мое было на пределе, и я, чтобы хоть как-то усмирить все возрастающее нервное напряжение, начала притопывать на месте.

– Хотят ребятки торчать! Хотят! – продолжал делать свои выводы Иваньков.

В конце концов не выдержал Дмитрий Анатольевич:

– Ну где же этот Стопор?!

Валера приложил палец к губам.

– У-у-у! Что ж ты так нервничаешь, друг? Не стоит! Говорят тебе – накуришься сегодня, значит, накуришься!

Миновало еще пятнадцать минут. Степанов отозвал меня в сторонку.

– Еще немного, – сказал он, – и я пошлю этого Валеру вместе с его Стопором и анашой к чертям собачьим!

– Мне все равно. Моя функция – обеспечивать вам защиту. Поверьте, мне это безумие нужно куда меньше, чем вам, – буркнула я.

Мы вернулись к Иванькову. Не знаю, насколько бы еще хватило Дмитрия Анатольевича, но тут подошел Стопор в сопровождении двух ребят. Стопора я опознала только по приветствию Валеры:

– Что, Стопор, опять под кайфом?

– Угу! – Стопор скорчил довольную гримасу. Его слегка пошатывало.

Спутники Стопора обладали весьма колоритной внешностью: один весь в прыщах, другой очень худой, с резко очерченными высокими скулами.

Я закурила во второй раз за вечер.

– Вы тут пока потусуйтесь, – сказал Стопор, – а я попробую разузнать насчет «тем».

Стопор скрылся в глубине дворика.

– Косяк, – представился тот, что с прыщами.

– Вовчик, – представился скуластый.

– Ты под чем? – спросил Косяк у Степанова.

– Он трезвый, – пояснил Валерка. – Он всегда такой.

– А вы по скольку берете? – допытывался Косяк.

– Мы скромные, – отвечал Валерка. – Пакетик на всех.

– А мы с Вовчиком – стакан.

– А Косяк – это потому, что «косяки» курить любишь? – поинтересовалась я.

– Не-е, – отозвался Вовчик. – Это потому, что он человек «косячный». Ходит по городу и на всю улицу про наркоту орет. И все равно ему: мусора, не мусора. Своей головы не жалко, хоть бы чужие пожалел! Влипнем мы однажды с его благословения куда-нибудь! Да только что ему объяснять!

– Да, что мне объяснять! Я вообще не понимаю этого гонева! – говорил Косяк нарочито громко, почти кричал. – Хоть сейчас на проспекте встану и начну орать: «У меня в кармане „баян“ с герой!»

Мимо прошла пожилая женщина и бросила на нас обеспокоенный взгляд.

– Хочу – ширяюсь, хочу – не ширяюсь! – не на шутку разгулялась «демократическая» натура Косяка. – Кому какая разница!

– Ну что же ты так переживаешь? – попытался успокоить Косяка Иваньков. – Не стоит оно того! Нервные клетки не восстанавливаются!

– Да потому что, в натуре, кому какая разница! – не унимался Косяк.