– Хочешь спросить, одного ли поля эти ягоды? Может быть. Но в FFF, похоже, ребята неглупые. Настолько неглупые, что не станут связываться с кракерами, которых никак не назовешь интеллектуалами преступного мира.

– Так вот, об FFF. Раз у нас уже есть этот длинный парень, у которого, возможно, не все в порядке с глазами и который, к тому же, может оказаться иностранцем, то можно считать, что мы их накрыли.

– Сарказм тебе не идет. Хорошо, хорошо, все версии надо отработать. Действие лучше, чем бездействие. А что за еда в «Ла Караче»?

– Для этого района – на удивление хорошая. Я там несколько раз ел... – Ван Эффен осекся и взглянул на де Граафа. – Вы собираетесь оказать нам честь, пообедав с нами, сэр?

– Ну, я подумал, что как шеф полиций...

– Конечно, конечно. Очень рад.

– И никто не будет знать, где я. – Казалось, эта перспектива де Граафа особенно радует. – Этот проклятый телефон может звонить, пока не охрипнет. Я его не услышу.

– Его вообще никто не услышит. Этот проклятый телефон, как вы выражаетесь, придется выключить, как только мы припаркуемся. Вы представляете, как прореагировали бы обитатели этих мест, услышав мобильный телефон?

Они тронулись с места. Через некоторое время де Грааф зажег новую манильскую сигару. Ван Эффен опустил окно. Полковник спросил:

– Ты конечно, поинтересовался владельцем «Ла Карачи». Как его зовут?

– Он предпочитает, чтобы его называли просто Джордж. Я знаю его сравнительно неплохо. Люди здесь о нем очень высокого мнения.

– Он что, добрый человек? Занимается благотворительностью? Достойный горожанин, да?

– Говорят, что он является членом трех или четырех успешно действующих преступных организаций, причем не рядовым. Никаких наркотиков или проституции. Эти виды преступной деятельности Джордж презирает и никогда с ними не связывается. Говорят, что его коньком является грабеж. Обычно вооруженный, с насилием или без, в зависимости от того, оказывают ли сопротивление. Сам же он может быть очень агрессивным. Это я лично могу подтвердить. Насилие, конечно, не. было направлено на меня. Нужно совсем из ума выжить, чтобы нападать на лейтенанта полиции. А Джордж в своем уме.

– У тебя, Питер, определенно редкий талант подбирать себе друзей, помощников, сотрудников или как еще ты их там называешь, – сказал, попыхивая сигарой де Грааф. Если его что‑то и задело, он не подал виду. – А почему же эта угроза обществу до сих пор не за решеткой?

– Нельзя же арестовать, обвинить, преследовать и осудить человека на основании слухов. Не могу же я подойти к Джорджу с парой наручников и сказать: «Люди тут о тебе всякое рассказывают, так я тебя арестую». Кроме того, мы друзья.

– Но ты же сам сказал, что он может быть очень агрессивным. Ты можешь его поймать на этом.

– Нет. Он имеет право удалить любого посетителя, если тот пьян, пристает к другим, злословит или скандалит. Этим и ограничивается агрессивность Джорджа. Выдворением подобного посетителя. Чаще двоих за раз. По закону он имеет на это право. А мы и есть закон.

– Похоже, это интересная личность. Во всяком случае, не обычная. Двоих за раз, а?

– Подождите, пока не увидите Джорджа.

– И как же ты собираешься меня представить?

– Нет нужды подчеркивать принадлежность к полиции.