– Вся еда превосходна. Фирменным блюдом является мясо с яблоками.

– Возьмем фирменное, Питер? – спросил де Грааф.

– Хорошо. Джордж, раз уж сегодня с нами шеф полиции, то мы можем позволить себе бутылку приличного вина.

– Приличного? Я не ослышался? В «Ла Караче» к фирменному блюду подают только превосходное вино. Может быть, хотите «Шато Латур»? Я уже говорил, что у меня лучший погреб в городе. А также нет никаких сомнений, что у меня лучшее бордо в городе. – Джордж передал им аперитивы. – Дайте вашему аппетиту разыграться, джентльмены. Я обещаю, что Аннелизе превзойдет саму себя.

Когда Джордж ушел, де Грааф спросил:

– Кто такая Аннелизе?

– Его жена. Раза в два меньше его самого. Он ее боится. Замечательная повариха.

– А она знает о его, скажем так, дополнительной деятельности?

– Она ничего не знает.

– Ты упомянул Васко и Аннемари. Как я понимаю, это твои информаторы. Джордж, по‑видимому, знает их.

– Он их знает достаточно хорошо. Они друзья.

– А знает ли Джордж, что эти люди работают на тебя?

Ван Эффен кивнул, и де Грааф нахмурился.

– Разумно ли это? Или это твоя политика? Разве это профессионально, черт побери?

– Я доверяю Джорджу.

– Может, ты и доверяешь. А я нет. Утверждать, что у тебя самое лучшее бордо во всем Амстердаме – значит, много на себя брать. Это ведь стоит денег, и немалых. Он что, занимается захватом заложников или контрабандой ракет? Неужели этот человек достаточно зарабатывает своей преступной деятельностью, чтобы честно покупать вино на рынке?

– Послушайте, сэр, я никогда не утверждал, что Джордж вор, негодяй, обманщик, гангстер или что‑то тому подобное. Я только процитировал вам мнение его соседей. Я хотел, чтобы вы составили о нем собственное мнение. Я уверен, что оно у вас уже есть, только вы его придерживаете. Потому что у вас самый изобретательный и самый подозрительный ум из всех, какие я знаю. Поэтому вы и шеф полиции. Аннелизе не знает о второй деятельности мужа, потому что таковой вообще нет. Джордж за всю жизнь не заработал незаконным путем ни одного гульдена. И если бы каждый человек в Амстердаме был так же честен, как он, вы к ночи были бы безработным. Я думал, что вы все поняли, когда вы сказали, что этот человек думает и говорит, как полицейский. Он и есть полицейский, или был им. Причем Джордж был на редкость хорошим полицейским. Он был сержантом и должен был уже скоро получить должность инспектора, но в прошлом году решил выйти на пенсию. Можете позвонить шефу полиции в Гронингене; и спросить, кому он дал денег, чтобы поддержать на первое время.

– Я потрясен, – заявил де Грааф, хотя потрясенным он не выглядел.

Полковник преспокойно попыхивал своей манильской сигарой и потягивал джин с таким видом, словно ван Эффен обсуждал погоду или виды на урожай.

– Это другое дело. Да, это все меняет. – Он не сказал, что именно меняет. – Хотя ты мог бы меня предупредить.

– Я думал, что вы догадались, сэр. То, что Джордж полицейский, написано на нем большими буквами. По крайней мере, так было, пока он не отрастил усы.

– У него была какая‑нибудь специализация?

– Наркотики и террористы. В первую очередь наркотики, потом террористы.

– Наркотики? Единственный наркотик в провинции Гронинген – это джин из бутылки. Это как раз по нему. Или, если я тебя правильно понял, было по нему. Почему он ушел? Или кто‑то помог ему уйти?

– Никто.

– Никто? Значит, природа. Чтобы заниматься наркотиками, полицейский должен быть в состоянии незаметно слиться с этой средой.